– Здравствуйте. Я бы хотел узнать: люди ведь здесь уже бывали ранее?
– Да.
– Зачем вы вызываете их?
– Я обнаружил, что людской потенциал в области телепатии и других малопонятных даже мне способностей чуть больше, чем даже у самого могучего из моих капитанов.
– А я правильно тренируюсь? Успею ли я стать достаточно сильным и способным к следующей битве? – Я хотел спросить что-то другое, но он будто выкидывал некоторые вопросы из моей головы, а возможно и подменял более удобными ему.
– Только время покажет. В любом случае, тренируйся усерднее.
– С кем мы воюем? – В общении с такими товарищами у меня постоянно ощущение, что нужно задать как можно больше вопросов до того, как они закончат разговор. Прям как ребята, предлагающие кредиты по телефону.
– Тех, кого ты видел недавно – обычные кочевники. Нигде нет им пристанища. А вообще воюем со всеми, кто представляет угрозу. Это могут быть вчерашние союзники, бастард со своей сестрой и племянниками, или даже собственные сыновья, возомнившие, что достаточно сильны, чтобы сместить меня.
– Я недавно видел крылатых существ с чингар размером, – кто это?
– Давай так: одолеешь меня в ментальной схватке, и сколько сможешь, столько ответов из моего разума и вытянешь? – у него заблестели глаза от азарта.
Отказываться было как-то несуразно, к тому же это был неплохой шанс, и в худшем случае еще одна интересная тренировка. Вряд ли бы он стал делать мне уж совсем плохо. Так что я сел на корточки и прижался в углу балкона. Жалкая, конечно, поза, – я мог бы принести стул откуда-нибудь, но мне нужна была максимальная устойчивость и ощущение земли под ногами и опора стен. Да и некоторое ощущение защищенности никому не помешает, – в таком поединке некогда отвлекаться на дискомфорт. Его и в обычной-то жизни быть не должно.
Я вошел в медитативное состояние и сконцентрировался на Генерале. Он спокойно стоял и выжидал. Так что я начал с легкого, медленного, едва заметного «ветра», который изменил направление, и стал дуть ему в затылок. Это символизировало, что если ветерок дойдет до его головы, от приятной прохлады он захочет рассказать мне о гарпиях.
Он создал вокруг себя небольшой смерч, который порушил все мои потоки. Затем я стал «уговаривать» его: представив, что мы оба – лишь лучи знания голубого цвета, соединенные ноосферой где-то наверху, на уровне неба. Он быстро разорвал эти молнии, «оттолкнув» меня за пределы балкона в темноту. Здесь и пригодились тактильные ощущения от стен – на грани сознания я понимал, что не падаю, и все еще нахожусь на краю балкона. Правда, уже неизвестно, в какой позе.
Затем я бросил визуал и кинестетику, решив воспользоваться самой редкой модальностью. Я знал, что в сон его класть бесполезно, так что представил, как все солдаты, все сержанты и все капитаны вместе просят его рассказать, как именно выглядят наши враги, где они, и какое оружие у нас против них есть.
Они упрашивали его жалобными голосами, буквально умоляли. На этот раз Генерал разозлился и навалил на меня много тяжелого тряпья, брони и стульев в придачу. Меня задавило так, что закрыло обзор, я едва мог дышать. Я знал, что этот глупец меня испытывает, и не будет меня спасать, так что надо было как-то выкручиваться самому.
Я успокоился, дышал ровно и попытался слегка растолкать вещи перед собой, чтобы хотя бы был доступ воздуху. Когда не получилось, я стал трепыхаться, чтобы определить, в какую сторону куче проще обвалиться. Ничего. Абсолютно ничего.
Проснуться не удавалось – видимо, этот ублюдок силой удерживал иллюзию. На мгновенье, я в тысячный раз в жизни подумал о смерти, и в сотый – с ней смирился. Но потом мне пришла в голову идея: стопаньки! Я же чертов Князь Тьмы!
Слиться с тьмой не составило большого труда, и я, словно мышь или змея, выполз и этой кучи мусора и скользнул вдоль угла балкона.
– Ну хотя бы спастись смог. – Почти равнодушно произнес Генерал.
А я сидел все в той же позе, равномерно дышал и наслаждался свежим воздухом. Чтобы меня еще и обдувало «фирменным» ветерком, который казалось, можно ощутить только на этом балконе, я поднялся и оперся о парапет.
– Как ты думаешь, почему именно тьма? – внезапно спросил Генерал.
– Меня всегда тянуло к ней. Я боялся и уважал ее за ее древность, всеобъемлемость, вездесущесть. Хотел перебороть ее, перестать бояться ее. Затем даже укрыться в ней, быть опасней, неуязвимей. Да мы с тьмой уже давно знакомы. Она внутри меня. Моя душа и сердце процентов на сорок состоят из нее. У нас особая связь. А началось все с банального страха, что кто-то схватит меня за ногу, пока я бегу писать в туалет. Страшна ведь не она, сама по себе, а лишь то, что она может скрывать.
– Почему ты проводишь столько времени с Юлией? – вновь неожиданный вопрос задал он. – Я дам тебе почти любую здешнюю женщину.
– Вы же знаете, на что мы способны вместе. Мы словно единый организм. Она укрывает меня одеялом, под которым я еще сильнее и храбрее. У меня даже раны там заживают быстрее. – Я произносил это с таким вдохновением, что походило на рекламу.
– Это желание укрыться во тьме, желание, чтобы тебя защитили, приласкали, приголубили, как будто у тебя матери не было никогда.
– Даже есть.
– Так забудь, что тебе кто-то нужен. Ты способен скрываться, быть смертоносным и повелевать, а не мямлить. Способен сам, без чьей-либо помощи… Все, ступай.
Наглеть я не стал – не победил же. Только я вышел из его «офиса», меня накрыло: тело на мгновение перестало слушаться, а голову пронзил шквал идей. Я быстро прижался к ближайшей стене и терпеливо внимал новым знаниям.
Теперь я знал, что Генерал балуется генной инженерией, и валькирии – плод его творений. Это смесь солдата и птицы. Не уверен, что это было: он все-таки решил поделиться частью информации, или мне удалось из него что-то выудить с запаздыванием. А может это всего лишь эффект протечки от телепатического общения.
Дальше шли мои домыслы. Где его лаборатория? На четвертом-пятом этажах? Тесновато. Может быть, у Крепости и подземная часть есть? Да я и корпуса-то не все видел – мало ли что там. Черт, он что, и в правду клонирует солдат? «Все ради победы?».
И самое интересное: да, все хотят трон, место под солнцем. Но для чего? Что оно здесь-то дает? Хотя, если подумать, то наверняка почти то же, что на Земле. Но какой ценой?
После такого вороха мыслей, я вошел в тень и проскользнул прямо до лестницы.
***
Через какое-то время мы символично отпраздновали мой день рождения. Я не суеверный. Мы так и не смогли сосчитать, сколько именно земных дней мы здесь пробыли. Как такового, одинакового месяца здесь нет, или мы чего-то не поняли, а сутки, по субъективным ощущениям, длились часов по двадцать шесть. Да и вообще я довольно легкомысленно относился к своему дню рождения, даже когда на Земле чалился. Даже на хронометраж мне было все равно. Но здесь я приобрел эту парадоксальную, на мой взгляд, и силу и одновременно, слабость. Если жизнь не будет такой, в которой один день от другого не отличишь, как было раньше, жизнь можно будет измерять и запоминающимися моментами или количеством «накопленного», пережитого счастья. Но все равно, когда нас допустили на второй этаж, а соответственно, и в библиотеку, я стал вести дневник. Часть я писал на русском, – часть – на чингарском, для пущей интересности.
Юля, разумеется, с таким подходом была не согласна. Еще бы: вот у девчонок восемнадцатилетних жизнь беззаботная – каждый день рождения на вес золота, а радость из штанов. Посмотрел бы на нее, когда у нее этих самых, должных быть «лучшими в жизни» позади хотя бы двадцать девять будет.
Однако, следует признать, что записи в адском дневнике, по сравнению с земными, стали немного реже, проще и спокойнее. Даже мата почти не было. Казалось бы, в здешних-то условиях. Постепенно я стал пытаться писать сразу на чингарском, а слова, которых не знал, приходилось писать на русском. Это была небольшая книжечка, но я знал, что испишу ее полностью за два-четыре местных года.