Он напружинился и собрал все силы для предстоящего tete-а-tete'а.
Миссис Спотсворт, мастерица светских бесед, начала с замечания, что, мол, какая божественная ночь, на что от капитана последовало:
— Высший класс.
— Луна, — умилилась миссис Спотсворт и прибавила, что ночь, когда светит полная луна, по ее мнению, гораздо лучше ночи, когда луна неполная.
— Угу, — согласился капитан Биггар.
Затем, после того как миссис Спотсворт высказала предположение, что ветерок напевает цветам колыбельные песенки, а капитан Биггар с огорчением признался, что не имеет по этому вопросу собственного мнения, поскольку является чужаком в здешних краях, наступило молчание.
Нарушила его миссис Спотсворт, испуганно вскрикнув:
— Ой!
— Что случилось?
— У меня упала подвеска. Замочек развинтился.
Капитан Биггар преисполнился сочувствием.
— Вот неприятность, — сказал он. — Наверно, лежит где-нибудь тут на дорожке. Сейчас поищу.
— Да, пожалуйста. Она дешевенькая, стоила каких-нибудь десять тысяч, не больше, но дорога мне как память. Это подарок одного из моих мужей, я только забыла которого. Нашли? Вот спасибо! Не поможете мне застегнуть?
Когда капитан Биггар застегивал у нее на шее цепочку, пальцы его, а также мышцы спины и живота мелко дрожали. Защелкнуть замочек не дотронувшись до шеи владелицы было практически невозможно, он несколько раз коснулся атласной кожи. И при каждом прикосновении тело его прорезало точно ножом. Полная луна, соловей, ветерок, левкои и душистый табак так и подталкивали его покрыть эту шею горячими поцелуями.
Да только Толстый Фробишер и Субадар дружно образовали оппозиционный блок и не давали ему это сделать.
«Прямой клюшкой, старина», — предостерегал Толстый Фробишер.
«Помни, что ты белый человек», — добавлял Субадар.
Он сжал кулаки и опомнился.
— Приятно, должно быть, — заметил он прямодушно, — иметь столько денег, чтобы считать десять тысяч пустяком.
Миссис Спотсворт сразу подхватила эту реплику:
— Вы думаете, богатые женщины обязательно счастливы, капитан Биггар?
Капитан ответил, что те, которых он знал, — а ему, как Белому Охотнику, случалось встречать их немало — на жизнь не жаловались.
— Они носили маску.
— То есть как это?
— Улыбались, чтобы скрыть страдание, — пояснила миссис Спотсворт.
Капитан Биггар припомнил, как одна миллионерша, крупная блондинка по фамилии Фиш, как-то ночью танцевала канкан в кружевных панталонах, но миссис Спотсворт на это сказала, что бедняжка просто старалась не показать виду.
— Богатые женщины так одиноки, капитан Биггар.
— Разве вы одиноки?
— Очень, очень одинока.
— О… а… — произнес капитан Биггар.
Вообще-то он хотел сказать не это. Ему хотелось излить душу в страстном потоке слов. Но что тут можно сделать, если за каждым твоим жестом следят Толстый Фробишер и Субадар?
Когда женщина лунной ночью под аккомпанемент закатывающихся соловьев говорит мужчине, что она очень-очень одинока, а в ответ слышит только "о" да "а", нельзя ее винить, если она на миг несколько падет духом. У миссис Спотсворт был когда-то большой гончий пес летаргического темперамента, ему надо было надавать пинков, чтобы выгнать вечером на прогулку. Вот и теперь у нее возникло такое же ощущение, как будто она колотит носком туфли по ленивому заду этого пса. Будто прилагаешь напрасные усилия, пытаясь сдвинуть нечто несдвигаемое. Она любила Белого Охотника. И восхищалась им. Но высечь из его груди искру страсти оказалось работой не из легких.