Но зима была потом, а в то лето Розочка с радостью подружилась с разноцветными шариками, переливавшимися ей всеми цветами и градиентами радуги. Шарики носились веселой гурьбой, увлекая за собой и Розу. Размером они были с мячики для пинг-понга. Шарики мигом перемещались в воздухе, излучая свет, одаривая теплом и безмолвно, на телепатическом уровне, общаясь с резвящейся девочкой. Розочка прекрасно понимала их. Она могла весь день без устали бегать с ними наперегонки по полянке, забывая обо всем на свете. Они были лучшими её друзьями, эти необычайные шарики. Именно они научили её тому, что в будущем она стала определять для себя, как «поэзия», они рассказали ей, что лучше быть «в себе», чем с кем попало, что делать всё проще самой, не надеясь на помощь временных компаньонов. Ведь ожидавшая её «большая жизнь» всегда была искусством временных союзов. Союзов с людьми, с которыми пересекаешься исключительно в точках сиюминутных общих интересов, но нигде далее. Малышка с восторгом рассказывала о шариках маме и папе, бабушке, младшему брату и кошке Мурке. Но никто, кроме неё самой, их не видел… Только Мурка внимательно слушала и прядала ушами, временами одобряя девочку своим мягким «мурррр». Под настроение кошка присоединялась к Розиной беготне на поляне и тоже что-то ловила в воздухе. «Что бы это могло быть, кроме…», – каждый раз задумывалась Роза и решала, что её любимая «китенька» тоже видит разноцветные шарики, и оттого еще больше любила свою пушистую подружку.
Не стоит дифференцировать душу. Любые попытки разложить душу на составляющие, равно как и подвергнуть анализу любовь, являющуюся неотъемлемой, если не большей частью души, приводят к заведомо ложным результатам и глобально деструктивным для предмета исследования последствиям. В слиянии двух изначально отличных друг от друга организмов и миров самопроизвольно рождается симбиотическая аура, называемая любовью. Любые попытки регулировать этот процесс с позиций разума обращают его вспять.
Однажды мама с соседками готовили своим семьям ужин. Серёжка играл в комнате соседей, а Розочка рисовала у себя. Захотелось пить, и она, минуя гостиную, направилась в кухню. Взглянув на диван, девочка будто остолбенела: на нем сидели незнакомые ей мужчина и женщина, очень красивые и очень странные. Настолько, что таких она не видела никогда! Мужчина был в черных блестящих ботфортах со шпорами, заканчивавшимися золотыми звездочками. Его ноги обтягивало черное блестящее трико, на плечах удобно устроилась черная же пелерина на красной шелковой подкладке с завязками под шеей. Голову венчала широкополая шляпа со слегка загнутыми вверх полями. Но самой необычной была повязка с бахромой, скрывавшая нос и нижнюю часть лица незнакомца. Как и весь остальной наряд, шляпа с повязкой были черного цвета. Женщина сидела в белом платье, которое струилось по её фигуре и переливалось различными цветами при малейшем движении воздуха. Лицо гостьи также находилось под повязкой, с блестящей волнообразной бахромой. Ее иссиня-черные волосы были уложены в форме причудливой ракушки и заколоты красивейшим крохотным гребнем.
Глаза незнакомцев поражали своей несколько удлиненной, миндалевидной формой и таким черно-оливковым цветом, что зрачки полностью растворялись в этой черноте. Мужчина сидел, прислонившись спиной к дивану, а женщина – в пол-оборота к нему и к Розе. Похоже, они вели прерванный появлением девочки безмолвный разговор друг с другом. Их взгляды выражали доброту, поощрение; от них веяло покоем, уютом и уверенностью. Казалось, они хорошо знали маленькую хозяйку комнаты и даже были обрадованы её появлению.
Испуганная Роза с криком и плачем побежала к маме. Но, забежав в кухню, она не смогла вымолвить ни слова; лишь исступленно, изо всех своих детских сил тянула мать за руку. Всполошившись, родительница послушно пошла со своей доченькой. Зайдя в гостиную, Розочка показала на диван и едва выговорила: «Они только что сидели здесь. Я их видела! Дяденька с тетенькой сидели вот тут…» На шум прибежали соседки. Втроем женщины обследовали комнаты, но не обнаружили никого и ничего, свидетельствовавшего о вторжении в их жизненное пространство незваных гостей. Пожимая плечами, они гладили девочку по голове и успокаивали. Мама накормила «выдумщицу», почитала ей сказку и уложила спать. После этого случая за нашей героиней и закрепилась «слава», что она – фантазерка, странный ребенок. Хотя что такое «странность»? Не более чем недоступная другим иная форма свободы…
Не стоит подменять понятие «свобода» понятием «фриэкшн». Разница будет такая же, как между «каналом» и «канализацией». Свобода – это не приоритет желаний над обстоятельствами, когда человек поступает «так» потому, что ему «так» нравится. Свобода – это не вольность выбора. Когда человек, клюя на жупел «свободы выбора», сам того не замечая, попадает в плен иллюзий. Выбор либо есть, либо его нет. Третьего не дано. «Свобода – это то, что у тебя внутри», – пел один музыкант и был чертовски прав. Свобода – это дар критического разума, способность человека сомневаться и искать для себя лучшее или худшее в зависимости от собственных потребностей. Сомневаться в первую очередь в себе. Если человек не может сомневаться, значит он не свободен. Первый признак любой зависимости – уверенность.
Уже в пятилетнем возрасте Роза сама залезала на забор палисадника и гуляла по нему, когда поблизости не было взрослых, вечно ругающих её за такие «моционы». Мурка, как и положено верной подруге, ходила за ней хвостом. И вот однажды Роза раскинула руки в стороны и… Как будто большая, невидимая рука приподняла её над землей, всё выше и выше! Девочка опасливо посмотрела на провода, идущие к дому. Но «рука» пронесла её между, и Роза стала парить в воздухе. Она чувствовала ароматы разнотравья; видела, как горячий воздух струится вверх от раскаленной лужайки. И она радостно закричала: «Мама, я лечу, лечу!!!»
К шести годам Роза уже точно знала, что она должна стать инженером-мебельщиком, и частенько общалась с визитерами в гостиной на диване, всё меньше и меньше удивляясь тому, что кроме неё их никто не видит. Это обескураживало и радовало одновременно. Женщину звали Мелисса, мужчину – Трион. Роза усаживалась между ними и очень интересно проводила время. Гости показывали ей необычные страны и планеты, учили её такой простой и от того такой сложной житейской мудрости. Между ними вёлся бессловесный разговор, и девочка активно поддерживала его. Она много «летала», наслаждаясь и ликуя; была в Тибете у монахов, слушая удивительные песнопения во славу Господа; в пещере, где, будто мертвые, сидели и лежали странные люди. Мелисса объяснила, что это – хранилище, где хранится генофонд планеты на случай гибели человечества. Роза мало чего понимала из этих объяснений, но старалась крепко запоминать их.
Курилка – название старинной русской детской забавы, выражение из неё. Правила были просты: участники садились в круг и передавали друг другу горящую лучину, приговаривая: «Жив, жив курилка! Ножки тоненьки, душа коротенька». Тот, в чьих руках лучина гасла, выходил из круга. Получается, что «курилка» – это вовсе не человек, как можно было подумать, а горящая щепка, которой в старину освещали избу. Она едва горела и дымила, как тогда говорили «курила».
Верно выражение: «Дурак учится на своих ошибках. Умный – на чужих». Тысячу раз право, ибо констатирует: умный учится у дурака. Учится – возвратное наклонение. «Учится» означает «учит себя». Свободный человек не учится, свободный человек – познаёт. Чувствуете тонкую грань? Ровно настолько же свобода отличается от того, что тебе сейчас привычно за неё принимать.