Замечу, не так это происходит с украинцами. У белорусов (у древлян к полянам) на генетическом уровне ненависть к “западенцам”. И связана она с карательными действиями бандеровцев во время последней Отечественной войны. Правда, происходит это тогда, когда белорус выпьет и ему встретится “западенец”.
Деревня Скородное Ельского района, где стояла сейсмопартия, была огромная. Масса молодежи.
По вечерам в клуб бегал-пел песни под гитару. Даже концерты небольшие устраивались с моей помощью. Начал дружить с местной девушкой. Мужчины, Вы знаете эти летние ночные проводы-прогулки и до утра?!
А тетка ее работала у нас поваром в столовой – грозила мне пальчиком и сурово говорила: смотри мол, нашу девушку опозоришь, оторвем кое-что. Я, и сам понимал, особую ситуацию, мне двадцать первый год: – у меня еще армия впереди, но было обоюдное чувство симпатии.
Сейчас же, просто знаю, в Белорусском Полесье (Ельский, Лельчицкий районы Гомельской области) встречается редкий женский тип славянок: девушки особенно красивые: льняные волосы, серые с голубизной глаза, идет такая грация, и вся без изъяна.
Поэтому, себе в жены позже, на пятом курсе, взял такую же белорусскую барышню. И не жалею.
Поляки – ляхи мне потом (когда я с семьей вернулся в Тартарию) говорили: у вас еще остался чистый тип настоящих славянок: на Севере у поморов, в Сибири, и я добавлял, – в Белорусском Полесье, то есть у них под боком. Соглашались.
Об этом хорошо написал наш знаменитый Куприн А. И. в повести “Олеся”.
Удалось побывать в одной деревне (практически хутор, окруженный болотами) Лельчицого района, где всю войну по местной легенде не “видели” немцев.
И удалось побывать на укрепленной ДЗОТами линии старой русско-польской границы, которую проектировал мой земляк, наш национальный герой, генерал-лейтенант Карбышев Д.М. Толя Рыжик провел экскурсию по двухэтажным ДЗОТам.
На выходные дни полевая партия выезжала вахтовыми машинами организовано в экспедицию: – молодой народ по традиции “шмурдюк” набирал. Я выступал в роли "гармониста": – всю дорогу пели песни под гитару. Почему – то запомнил всегда улыбающего Ореста, нашего старшего геофизика. Тот почти всегда вел вахтовую машину с народом в экспедицию.
В экспедиционном поселке отдыхали 4 дня, так как схема работы была такова: 10-4-10-4. Не всегда совпадали выходные у разных партий, но, если совпадали, встречались с особой теплотой бывшие новосибирцы.
Наш быт, конечно, не был устроен. Статус у экспедиции был: полевая. Наши девушки, продолжали жить в вагончике. Поселок, только начинал застраиваться.
В мае месяце 1973 г на комиссии военком мне сказал – погуляй пока до осени.
И я морально готовился к тому, что меня “забреют”.
17 ноября 1973 г меня призвали в Красную армию. Перед армией, Толя Слизевич (позже узнал, МГРИшник) “вник” в мое положение, и я слетал к родителям для проводов (самолетом через полстраны), вернулся обратно и экспедиционные земляки проводили меня до военкомата.
Толя Рыжик подарил на прощанье пряник с надписью: люби правду и старшину (я его долго потом хранил, чуть ли не год). Вышел из военкомата к своим на короткое время – подстриженный наголо. Как в эпилоге известной комедии, с такой растерянностью в глазах у наших девушек, которую я до этого никогда не видел и интонацией: уже обрили.
Целый поездной состав из Гомеля привез новобранцев в Москву.
А Полесскую геофизическую экспедицию я в армии вспоминал с теплотой, как экспедицию, выписавшую мне путевку в жизнь. Может быть потому, когда намного позже встал вопрос, куда распределяться после института, я долго не раздумывал.