Мужчина за столом выглядит старше, чем мой новый знакомый Шнырь. Его волосы короткие и седые, лицо серьезное и непроницаемое, шея и руки покрыты морщинами, на пальцы надеты огромные золотые перстни, а рукава чёрной атласной рубашки закатаны до локтей.
– Добрый вечер, Борис, – Шнырь здоровается, слегка поклонившись.
Мужчина за столом поджимает губы и не отводит от меня глаз.
Я тоже коротко киваю.
– Шнырь, ты же знаешь, у меня обед, – закинув ногу на ногу, он откидывается на спинку кресла.
– Извините, не рассчитал время, – Шнырь начинает топтаться на месте и тараторить: – Тут просто, вот… Кандидатура, идеальная…
– Ну что ж, раз идеальная, значит, будем знакомиться, – легко улыбнувшись, мужчина жестом приглашает нас присесть в кресла за его стол.
Приближаюсь к столу.
Аромат еды усиливается. Голова начинает кружиться. В глазах темнеет. Голод становится невыносимым.
Усаживаясь, я проглатываю слюну.
– Говори, – приказывает Борис Шнырю.
– Молодая, одинокая. Ни родителей, ни родственников, ни мужа. Раньше жила у тётки, недавно тётка умерла. Денег совсем нет, нечем платить за жилье. Не на что есть. В начале недели уволили из бутика на Красном, несколько дней ищет работу, образования нет. Не берут. Сегодня пыталась устроиться уборщицей, но пока не по тем местам ходила, я вовремя перехватил…
Что?!
У меня открывается рот!
Выпучив глаза, поворачиваюсь к бездомному, сидящему в кресле рядом. Он что, следил за мной?! Он следил долгое время?! А сегодня просто поймал момент?!..
– Отлично. Хорошо поработал, – сухо говорит Борис. – Как тебя зовут, красавица?
Снова взглянув на мужчину во главе стола, я читаю в его взгляде новый, ещё непонятный мне интерес.
– Инга, – отвечаю как будто чужим голосом.
– Инга, значит… – подавшись вперед, Борис всматривается в моё лицо. – Холодная, зимняя… – задумчиво говорит он. – Значит, ты почти в отчаянии, верно?
– Хотела хлеб украсть, – скрестив руки на груди, говорит Шнырь.
Брови Бориса поднимаются вверх.
– Украсть?! Хлеб?! – удивленно восклицает он, и тонкие губы изгибаются в улыбке. – Красавица, так ты голодна? Угощайся!
Я нервно сглатываю.
Отказываться нет ни смысла, ни сил. От взгляда на стол, заставленный едой, у меня разбегаются глаза. Прекрасный запах дурманит разум. Беру первое, до чего дотягиваюсь – толстый кусок ветчины из тарелки с нарезкой.
– Налить вина? – улыбаясь, спрашивает Борис.
Я качаю головой.
Зубы вонзаются в сочное мясо с такой силой, словно я не ела полжизни. Желудок начинает урчать так, что, похоже, это слышат все. Соленый вкус растворяется на языке, и я беру ещё один кусок ветчины, не в силах думать ни о чём, кроме еды. Затем пласт сыра, затем фаршированное яйцо, несколько маленьких бутербродов… И только потом нахожу в себе силы остановиться.
Борис, не отводя глаз, наблюдает за мной.
– У тебя непростая жизнь, да? – спрашивает он, когда я проглатываю бутерброд.
– Мне очень нужна работа, – отвечаю, выпрямившись в кресле и немного придя в себя.
– Непростая жизнь – непростая работа… – говорит он загадочно.
– Я готова. Не боюсь трудностей.
– А сколько тебе лет? – спрашивает он, продолжая улыбаться.
– Двадцать пять.
– Ну да… Возраст подходящий. Пора начинать зарабатывать.
Я не отвожу взгляд от Бориса, давая понять, что рассмотрю все предложения, которые он может сделать.
– У меня есть работа, которая подойдет не каждому человеку, – вкрадчиво говорит он, снова откинувшись в кресле. – Вот взять тебя, Инга. Ведь твоя жизнь не всегда была такой безнадёжной. Кто-то, должно быть, сильно постарался, чтобы её испортить… – на несколько секунд Борис замолкает, постукивая пальцами по столу и давая возможность воспоминаниям уколоть моё сердце, затем продолжает: – Есть люди не очень хорошие, и есть очень плохие люди. Первые – просто не умеют договариваться, а вторые – мешают другим вести дела и портят чужие жизни.
По моей спине пробегает холод.
– Такие люди лишние, от них нет никакой пользы, – глядя мне в глаза, Борис понимает, что я начинаю улавливать смысл и, одобрительно кивает. – Мне нужен человек – союзник, который будет помогать избавляться от лишних людей…
Что?! Лишних людей?.. Избавляться?..
Кажется, я забываю, как дышать.
– Это работа, которая не отнимает много сил и может легко принести кучу денег. И если мы будем сотрудничать, твоя жизнь изменится, а проблемы исчезнут. Ты будешь есть только самую лучшую еду, одеваться в брендовые вещи, жить в домах, во дворах которых не бомжи, а охрана, камеры и бассейны…
Поднявшись из кресла, Борис неторопливо подходит к одному из шкафов, выдвигает ящик и достаёт пачку купюр. Вернувшись за стол, он отодвигает стоящее в центре блюдо в сторону и начинает быстрыми движениями отсчитывать купюры, складывая их на стол. Одна, две, три, четыре, пять тысяч…
Наблюдая за его движения, я пытаюсь сосчитать и не сбиться. Десять, пятнадцать, тридцать…
Мысль, что этого уже больше, чем достаточно для решения моих проблем, проносится в голове, но мужчина не останавливается. Сорок пять, пятьдесят, семьдесят, сто…
Я сбиваюсь со счета и поднимаю глаза на Бориса.
Отсчитав ещё несколько купюр, он останавливается, затем берёт получившуюся стопку, делит её примерно пополам и одну часть кладёт передо мной.
– Предлагаю тебе взять половину суммы, которую я собираюсь заплатить за заказ, и подумать до завтра. Если ты согласишься, то вернёшься завтра, и я буду рад. А если нет, вернешь эту сумму и забудешь о нашем знакомстве.