— И то и другое, — вынужден был ответить он.
— Меня зовут Шабаш, — сказала она. — Шабаш Лайли Хокс. Моя мать так меня назвала, потому что я родилась в священный день отдохновения. А потом она повернулась в постели и умерла, и я ее никогда не видела.
— М-да, — произнес Хейз. Его челюсть окаменела, он хмуро прибавил скорость. Ему совершенно не хотелось общаться. Все удовольствие от поездки на машине пропало.
— Они не были женаты, — продолжала она, — поэтому я незаконнорожденная, ничего не поделаешь. Это уж не моя вина.
— Незаконнорожденная? — Он не мог себе представить, как проповедник, да еще ослепивший себя во имя Иисуса, мог иметь внебрачного ребенка. Он повернулся к девочке и впервые взглянул на нее с интересом.
Та кивнула и слегка улыбнулась.
— Самая что ни на есть. — Она дотронулась до его локтя: — И знаешь что? Незаконный ребенок не сможет войти в Царствие небесное!
Хейз так загляделся на нее, что автомобиль чуть не угодил в канаву.
— Так как же… — начал он, но тут заметил, что машина идет по обочине, и вывернул обратно на шоссе.
— Ты читаешь газеты? — спросила девочка.
— Нет, — сказал Хейз.
— Знаешь, там есть такая женщина, Мэри Бриттл, она советует, что делать, если сам не знаешь. Так вот я послала ей письмо и спросила, что мне делать.
— Как же ты можешь быть незаконнорожденной, если он ослепил себя… — начал Хейз снова.
— Я написала: «Дорогая Мэри, я незаконнорожденная, а незаконнорожденный, как всем известно, не может попасть в Царствие небесное. Но у меня такая внешность, что за мной вечно увиваются мальчики. Как вы думаете, можно мне с ними обниматься или нет? Раз я все равно не попаду в Царствие небесное, наверно, большой разницы не будет?»
— Послушай, — сказал Хейз, — раз он себя ослепил, как же тогда…
— И вот она ответила на мое письмо в газете: «Дорогая Шабаш, в легком, тактичном объятии нет ничего предосудительного, но мне кажется, что главная твоя проблема — контакт с современным миром. Возможно, ты хочешь пересмотреть свои религиозные ценности, чтобы они соответствовали нуждам твоей Жизни. Религиозный опыт может стать чудесным дополнением к твоему существованию, если займет в нем надлежащее место и не будет подавлять тебя. Советую прочитать книги по Этической Культуре».
— Ты не можешь быть незаконнорожденной.— Хейз заметно побледнел. — Ты что-то напутала. Ведь твой отец ослепил себя.
— Тогда я написала ей еще одно письмо.— Девочка, улыбаясь, дотронулась носком теннисной туфли до лодыжки Хейза.— «Дорогая Мэри, на самом деле меня волнует, можно мне отдаваться или нет? Это и есть мой вопрос. А с современным миром у меня полный порядок».
— Твой отец ослепил себя, — повторил Хейз.
— Он не всегда был таким хорошим, как сейчас,— сказала девочка. — А она так и не ответила на мое второе письмо.
— Ты имеешь в виду, что в молодости он не верил, а потом стал? Ты это хотела сказать? — Хейз грубо оттолкнул се ногу.
— Ну да-да, конечно, — сказала она, чуть подтягиваясь на сиденье.
— Хватит об меня ногой тереться.
Ослепительно белое облако чуть опережало их и ползло влево.
— Давай-ка свернем вон на ту дорогу, — предложила девочка.
Хейз свернул на проселок, неровный и тенистый. С одной стороны тянулись густые заросли жимолости, с другой, за обрывом, открывался вид на далекий город. Облако теперь висело прямо перед ними.
— Как он пришел к вере? — спросил Хейз. — Как он стал проповедником?
— Мне нравятся проселочные дороги, — сказала девочка.