– Девочки, скоро отбой. Я предлагаю вам хотя бы сегодня нормально поспать, слышите? ― над их столом нависла Олимпиада.
Катя разулыбалась:
– Не волнуйтесь, Олимпиада Викторовна! На сегодня у нас ничего не запланировано, будем спать в лучшем виде!
Саша поддакнул:
– Честное пионерское!
– Ох, смотрите мне!
Потом вожатая спохватилась, что за столом присутствовал ещё и мальчик. Не найдя нужных слов, она просто взъерошила на голове у Сыроежкина-брата золотые кудри и отправилась о чём-то шептаться с другими вожатыми. Стоило ей отойти, Слава предвосхитила Дашину реплику:
– Как это спать? Ночью же самая работа!
Катя и остальные посмотрели на Славу с уважением:
– Вообще так и есть, и у нас на завтра запланировано мероприятие. А сегодня ― отдыхаем перед завтра.
– Класс! ― Слава изобразила хищный интерес. ― А мне дело найдётся?
– Найдётся всем. Кстати, заодно и способность тебе разбудим. А то не дело в «Буревестнике» спящим ходить.
Это было что-то новенькое, Слава насторожилась.
– Умеете пробуждать? Так что, у вас и спящих нет?
– Нет.
«Та-ак».
– А Алиска Двойкина?
– Алиска давно проснулась.
– И какой у неё тип?
– А, конечно же!
Слава чуть не подавилась киселём.
– Погоди, как это А?
– В смысле, «погоди»? ― не поняла Катя. ― У них с Лариской у обеих тип А.
В голове у Славы что-то не складывалось, но не успела она толком додумать, как Катя заглянула ей за спину и сообщила:
– Да вот они с тренировки явились, сама посмотри! Дикари ― прямо в снаряге за стол ― ну кто так делает?
В столовую заходил и рассаживался на свои места третий отряд. Среди прочих была и Алиса. С перчатками в одной руке и шлемом ― в другой. Всё это она, как и остальные ашки, положила на длинную скамью рядом со входом, после чего протопала к столу, где её уже ждал отварной картофель с укропом, кусок паровой трески без костей, маринованный огурец, пачка печенья и кружка вишнёвого киселя. Со своего места Слава видела, как к ней со спины выскочила сестра, чмокнула в щёку, и пока Алиса поворачивала голову, попыталась стянуть печенье с другой стороны. Не вышло: Двойкина-старшая поймала ручонку младшей и высказала всё, что думала. Тут же, точно из-под пола, между ними выросла словно светящаяся изнутри Маша Старцева: выдала Лариске своё печенье, и обе ускакали, весело смеясь, пока Алиса грозила им вслед кулаком.
– Я сейчас, ― Слава поднялась, вылезла из-за стола и отправилась прямиком к Двойкиной. Изумлённые вэшки проводили её и приготовились к зрелищу.
– Чо надо, зубрила? ― грубо спросила Двойкина, стоило Славе приблизиться.
– Ничо. Ведро вот ищу.
– А! ― оживилась Алиса. ― Ведро? А что, пилотки не в моде уже?
За спиной у Алисы кто-то из ашек прыснул.
– Впрочем, от головы зависит, ― закончила Алиса мысль, и хихиканье вокруг стало ещё заметнее.
Славе захотелось провалиться сквозь землю или на худой конец огреть кой-кого по рыжей башке книжкой «О пользе вежливости». Вместо этого она бесцеремонно взяла да и затянула Алисин галстук на шее.
– А ну руки убрала!
Слава сделала шаг назад и демонстративно подняла ладони.
– Ай-ай-ай. Только не бей!
Краем глаза она отметила, как окружающие начали стягиваться со всей столовки в предвкушении если не драки, то по крайней мере конфликта.
– Майорова, чего тебе надо, а? ― запальчиво спросила Алиса, и в интонации сразу же содержался ответ: «По мозгам тебе надо!»
Слава на правах зачинщицы театрально развела руками, обращаясь не столько к Двойкиной, сколько к окружающим:
– Да мне-то ничего! Вот только кое-кто сегодня полез драться первый и даже не извинился.
– Очень тебе нужно моё извинение! Что ты лезешь, а? Что тебе не сиделось?
– Моё дело! ― Слава чуть повысила голос. ― Но мы же не будем выяснять отношения здесь и сейчас! Ты ж такая что-то тихая. Перед коллективом боишься показать, кто ты есть, а?
В тишине стало слышно, как Олимпиада шёпотом спросила у Кати, не объелась ли Майорова белены.
Потом опомнилась Алиса:
– Да кем ты себя возомнила?
И ― хлоп ― на плечо Двойкиной легла ручка Алёны Быстровой, командира третьего отряда. Огонь в глазах Алисы тут же убавился.
– Да ну тебя! ― и Двойкина забрала тарелку и стакан, ушла в дальний угол и уселась за свободный стол.
В кругу всеобщего внимания остались только Слава и Алёна. Последняя мягко улыбнулась и проговорила очень даже не мило:
– Я не знаю, зачем тебе это, но не нужненько устраивать у нас здесь конфликты и ссоры, пожалуйста. Все пионеры «Буревестника» ― товарищи, у нас здесь нет никаких дрязг. Пионер ― всем ребятам пример, помнишь?
И прежде, чем Слава успела привести какие-либо доводы. Прибавила:
– Из-за инцидента на остановке Алисе стыдно, а я как командир отряда, приношу тебе за неё извинения. Мы все и Алиса в частности уже сделали правильные выводы.
Стало тихо. Надо было отвечать ― все вокруг ждали.
– Извинения приняты. И ― спасибо. И, наверное, я тоже прошу прощения за этот цирк.
– Принято. Больше так не делай, ― и Алёна, развернувшись, направилась на своё место.
Представление отменилось, клоуны поснимали красные носы, и пионеры стали расползаться по местам.
Слава постояла ещё чутка, не зная, куда себя девать, после чего вернулась за свой стол.
Тут же рядом возникла Олимпиада:
– Ты чего это?
– Да так, ― Слава потупилась и сделала вид, что проверяет, не осталось ли в кружке киселя. Как будто он мог там появиться сам.
– Смотри мне, Майорова! Не барагозь.
И вожатая снова удалилась к другим взрослым.
– Ничего себе ты отчаянная, ― с каким-то даже одобрением молвила Катя.
– Ничего особенного, ― Слава пожала плечами, ― сама не знаю, зачем это начала.
– Мне показалось, или ты была удивлена, что у Алиски тип А?
«И вот что тут сказать?»
– Показалось, наверное. Мне бы и самой так показалось. Так прикидываю ― я действительно странно себя повела, извини.
– Да ладно. Идём в корпус, ― Катя дружелюбно похлопала Славу по плечу, и тут же повысила голос, обращаясь уже к отряду:
– Четвёртый отряд! Строимся на улице!
Вышли на свежий воздух, вдохнули аромат остывающей после дневной жары листвы и хвои. Без лишних слов построились.
– Четвёртый отряд ― вольно! ― скомандовала Катя. ― Напра-во! В расположение отряда шагом-арш!
И вдруг:
– Песню запе-вай! Раз! Раз! Раз-два-три! В буднях великих строек!
– В весёлом грохоте, огнях и звонах! ― подхватили пионеры.
Снова Катя соло:
– Здравствуй, страна героев!
И снова всем отрядом:
– Страна мечтателей, страна учёных!
И дальше уже стройно вместе ― аж сами не заметили как, забыв о команде «вольно», перешли на чеканный марш:
Ты по степи, ты по лесу,
Ты к тропикам, ты к полюсу
Легла родимая, необозримая,
Несокрушимая моя!
Почему-то Слава безошибочно чувствовала то, как этот новый для неё отряд уже привык исполнять этот марш. Точно всё было отрепетировано, и каждый знал, где вступать, и это ощущалось на каком-то внутреннем уровне, хотелось включиться в это общее единение и искренний восторг, гордость за свою страну и своих товарищей.
Поэтому Слава даже не удивилась, когда Катя вдруг выкрикнула:
– Слава!
Всё было понятно. Всё было ясно как белый день. И исполнившись неподдельного счастья, пусть мимолётного, но такого настоящего, Слава запела, старательно выводя знакомую мелодию:
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака.
Как же чудесно пелось в этом прохладном воздухе, напоённом ароматом леса! Как ВКУСНО было вбирать его полной грудью и превращать в мелодию и лучшие в мире слова. Как же чудесно и легко было шагать в строю с товарищами, такими же Новыми людьми, способными и готовыми менять мир. Поэтому, когда отряд подхватил припев стройным отрепетированным трёхголосьем, Слава даже прослезилась. Ни в одной реальности она так не ходила строем с песней. Ни в одном из сотен вариантов она не ощущала такого счастья быть в «Буревестнике», быть в четвёртом отряде с Катей, Сыроежкиными и остальными.