Над вспомнить женщину, например, ту проводницу… Он скрупулезно восстанавливал перед своими глазами ее глаза, коленки, лодыжки, ладони. Медленно брел памятью по спине, по руслу ложбинки вдоль позвоночника. В паху стало тяжелеть, нервные электрические разряды переместились с поясницы в лобок. И тут Ратмир вспомнил – сразу за копчиком у нее ямка. Нет, не «та», а между ней и кобчиком – маленькая ямка. Ратмир застрял на этом воспоминании – серый утренний свет из окна купе, бросал четкие тени, и ямка была видна, как маленький кратер на луне – четкая, с резкими очертаниями.
Думал ли он этим утром, что будет вспоминать эту ямку перед смертью? Ратмир почувствовал, как от этой мысли, у него затряслись плечи, а губы растянулись в трудно сдерживаемом смехе. Страх исчез. Капитан, знал, что сейчас у него храбро и бодро блестят глаза, а лицо приобрело веселую уверенность хищного зверя, и решил пройтись по позиции, подбодрить солдат.
Он шел по этажам и лестницам, трогая каждого бойца – кого ласково за локоть, кого с шуткой хлопая по спине, кому-то со смехом давая несильный подзатыльник. Он смотрел им в глаза, как бы молча делился с ними своей секретной ямочкой, отпускал какие-то грубые шуточки, поправляя на парнях шлем-сферы, бронежилеты, подтягивая ремни, проверяя оружие. Был энергичен, быстр, как бы расталкивая ребят, как бы сообщая им свою энергию движения.
В таком состоянии мысль лучше работает. Он решил «попортить» ПАКи – снять с них пусковые комплексы и вместе с боекомплектом втащить на этажи. Оставшиеся безоружными легкобронированные базы от ПАКов, он будет использовать, как бронетранспортеры для маневра пехоты или эвакуации раненых. Задачка физически тяжелая, но бойцы с радостью взялись за дело. Карабкаться по лестнице, матерясь и ударяясь о железяки и друг об друга – намного лучше, чем сидеть на бетоне у холодного окна, смотреть в тот лес и бояться. Они любили его, Ратмира, в том числе и за эту его выдумку. Он всегда знал, как схитрить перед начальством и пробить для них лишние сутки к отпуску или хотя бы торт на воскресенье, мог выручить залетевших за пьянку или самоволку. А теперь вот придумал, как сделать собственное, уникальное супероружие.
ПАКи уже были установлены в «своих квартирах», танки, напустив вокруг себя бесформенные серые непрозрачные для радаров голограммы, «растворились» во дворах среди детских площадок, микросквера на десяток берез и мусорки. Зениточка въехала в проем между спортивным и торговым центрами. Солдаты поели, укрепили окна и проемы мешками с песком, и даже вздремнули. Медпункт в холле спортцентра разложился на бывшем ресепшене своими склянками, банками, выложив в гардеробе матрасы для будущих раненых. Около 3- часов дня, фактически на ночь глядя, связист сообщил Ратмиру, что радарами учуял движение аргунских танков лесу. Их пехота там торчала с полудня, их командир сидел в овраге за поляной, прячась за сосновыми голограммами и трансформируя свои шумы, под шумы ручья. Но танки означали, что в сумерках, они ударят.
Ратмир побежал вместе со связистами в левую девятиэтажку, «на квартиру» к одному из артиллеристских расчетов. С другими он договорился общаться в открытом чате какой-то найденной наспех группы этого микрорайона в соцсети, обеспокоенной скидками в магазинах. Закрытый полковой чат сто пудов аргуняне уже читали, командиры сейчас начнут вызывать по рации – их скрипучие голоса будут трещать вперемежку с фоном, как из каменного века…
Добравшись до арты, Ратмир стал показывать им овраг, где прятался командный пункт противника. Они шарили своими щупами среди фуфловых сосен, двигали ушами над ручьем, пока не уперлись в точку – там. Ратмир приказал им выцелить эту точку и ждать. В чате шопоголиков он связался с двумя другими ПАКами и объяснил, что несмотря на военное положение и бардак, детское молоко для мамочек продолжают отпускать со скидками просто на новом «таком-то» адресе. Артиллеристы, поняли из этого, где стоят «их танки», через десять минут прислали «Ок», что значило, что они взяли цели и готовы. Условившись со всеми, бить залпом по условной команде в чате шопоголиков, Ратмир спустился во двор и по рации, получив добро от штаба полка, связался с минометчиками, приданными полку в составе артдивизиона. Договорился с ними на 15-52 – дадут 15 блоков мин в «его» лес. Все это была импровизация, ее не было в плане обороны, но случай надо использовать, тем более хороший – не всегда удается так хорошо и вовремя разглядеть танки противника.
В 15-52, Ратмир, прилег у окна на лестничной клетке, глядя в лес и держа мобилу в руке. «В 3-м павильоне дают сосиски, дешево!», – бросил он своим шопоголикам в чат и лежа, уставился в окно.
Управляемые комплексы с ПАКов тусклыми лампами выскочили из окон и по кривой неуклюжей траектории полетели к лесу. Узкие длинные полоски белого огня, похожие на лампы дневного света в учреждениях, быстро утонули в серой хмари вечереющего неба над лесом. Вдруг в этой хмари вспыхнули три вспышки. Надежность огня ПАКов стопроцентная, Ратмир был уверен сейчас, что выбил два танка и уничтожил командный кунг, возможно вместе с командиром. «Вот же я сука!», приговаривал, уставившись в окно, «Вот же я сука!» Над домами пролетели с легким свистом минные блоки. Их выпускали из трех ствольных пушек, откуда-то из глубины 17-го микрорайона. Над позициями аргунян в лесу, блоки лопались, как салюты, из каждого на небольшую окружность рассыпалось по 5 мин. Стекла дрогнули, по ушам пришел удар – это докатилась волна от трех взрывов от ПАКов, от мин пошли бодрые частые хлопки. Блоки прилетали еще и еще, по три в залп. Лес накрыло облако пыли и дыма.
«Вот же я сука!», – думал Ратмир, представляя, себе, как под минами мечется по осенней грязи в лесу аргунская пехота, как светятся раскаленные до плазмы остовы двух танков и, как, может, быть от вражьего командира не осталось даже гриля в превратившемся в золу автокунге.
Бойцы, кряхтя и сопя тащили ПАКи по коридору к лестнице – хорошо бы успеть вытащить их из здания. Сейчас будет неминуемая и суровая ответка. Ратмир со связистом резво бежал по лестнице вниз вместе с солдатами и орал «Все во двор! На прогулку, дети, на прогулку!»
Были уже во дворе, когда почувствовали, как вокруг подернулось рябью пространство. Девятиэтажка чуть двинулась и как бы вздрогнула, ее очертания стали расплывчатыми. Так работает плазменная гаубица. Что будет дальше, солдаты знали. Внутри, между третьим и пятым этажом ослепительно пыхнуло белой вспышкой. Секунду назад здание было целое, но в следующую секунду оно пробралось уже не целиком, как будто у отдельных кусков оказалась разная траектория жизни. Был звук сначала невообразимой силы шлепка, а потом треск камня и железных труб. С грохотом начала осыпаться вниз секция второго подъезда, вниз валились огромные плиты, трубы и мелкая красная кирпичная пыль.
«Вот же я сука…», – повторял про себя Ратмир, глядя как сыпятся кусками дома вокруг. Аргуняне посчитали его серьезным противником и удостоили удара корпусной артиллерии… Досталось не только двум использованным им в бою девятиэтажкам, но и нескольким соседним зданиям. Плазмой прошивали в домах, как автогеном, дыры. Над собой Ратмир услышал снова ветер и почувствовал расслоение пространства. Подняв голову, увидел в небе, что-то вроде шрамов или трещин – это обнаружили огневые точки аргунской плазма-батареи ордынские артиллеристы и стали долбить своими плазма-гаубицами.
Судя по разрушениям и времени воздействия, по роте отработали три вражеские плазмы, ордынцы ответили очень быстро («Красавцы», – думал про них Ратмир) и скорее всего успели хоть кого-то накрыть. Он, Ратмир, очень неплохо начал свою войну. «Вот же я сука», – мысленно твердил он, – «это вам не 20-ю дивизию по лесам гонять, тут вы у нас огребете по полной».