А потом я очнулась и поняла, что пора домой.
Исполнение всех этих трех произведений заняло минут двадцать. Он убрал руки с клавиатуры, и в зале воцарилась мертвая тишина.
Он долго сидел, потом встал, поклонился, и 25 человек, оставшиеся в зале, приветствовали его громом аплодисментов. Потом он вышел на середину сцены, взял микрофон и сказал: «Думаю, что движение в метро уже началось. Надеюсь, что все вы благополучно доберетесь до дома. Спасибо, что были со мной до конца».
Затем он выпустил микрофон из рук, подошел к ящику, на котором стояли два бокала с водой, отпил глоток из одного, поставил обратно и ушел со сцены.
Я подумала: Интересно, будет ли он когда-либо еще выступать на публике?
А потом начала соображать, как нам лучше добраться до дома & надо ли пересекать реку и уже там делать пересадку и ехать по прямой, или же проще пройти пешком до Тотнем-Корт-роуд & сесть там на автобус № 8. & только тут я вспомнила, что пришла на концерт с сыном. Вспомнила только по той причине, что кресло рядом со мной пустовало.
Стараясь сохранять спокойствие, я подошла к ближайшему выходу, где двое капельдинеров сердито и тихо переговаривались о чем-то. И спросила, не видели ли они маленького мальчика. Они сказали, что не видели. Тогда я вежливо спросила, нельзя ли дать объявление по радио, на что один из них ответил, что только не в такое раннее время. Я уже приготовилась истерически требовать объявления по радио, как вдруг внимание мое привлекла программка, где красовалось следующее послание, выведенное знакомым почерком:
«Дорогая Сибилла я устал и решил пойти домой».
Так, подумала я, к любой проблеме следует подходить рационально. Пока что нет смысла беспокоиться и огорчаться, потому что вполне возможно, что он благополучно добрался до дома. И прежде всего мне надо взять коляску & ехать домой, & и если его там не окажется, вот тогда уже и решу, стоит беспокоиться или нет.
Я выкатила коляску из гардеробной, вышла на улицу, взяла такси и поехала домой, чтобы как можно скорее узнать, стоит ли беспокоиться или нет. Дверь оказалась запертой, что вполне понятно, ведь ключа у него не было. Я отперла дверь и вошла. А потом подумала, что если он каким-то образом все же попал в дом, то где ему быть, как не наверху, в постели. И я поднялась наверх. Он лежал и спал, прямо в одежде. Окно в комнате было открыто. Щеку украшала длинная царапина.
Я спустилась вниз и подумала: к любой проблеме следует подходить рационально. Я страшно перепугалась, но стоит ли говорить ему, чтобы он больше никогда так не делал, хотя бы потому, что я страшно перепугалась? И потом, какие опасности подстерегали его на пути к дому? Движение? Но в этот час его почти что нет. Грабители?.. Возможно, но маловероятно, что они будут нападать на маленького мальчика, уж скорее, нападут на какого-нибудь мужчину при деньгах или дорогих часах. Насильники? Тоже возможно, но вряд ли они станут нападать на маленького мальчика, больше вероятности, что нападут на меня. & только тут я поняла, что подверглась бы большому риску, если бы возвращалась домой пешком. Похитители детей? Тоже возможно, но маловероятно. Сатанисты: возможно, но вряд ли. Какой-нибудь маньяк, испытывающий наслаждение при нанесении ран и увечий слабому, безобидному существу? Тоже возможно, но тоже вряд ли.
И тут я подумала: Глупости все это! Разве мы так уж часто ходим на концерты? Так стоит ли стращать его всякими ужасами, которые могли случиться, но не случились? Просто скажу, чтобы в следующий раз попросил у меня денег на такси, потому что путь до дома неблизкий. Стоило подумать о такси, как я тут же вспомнила, что потратила на поездочку 35 фунтов — сумму, которую никак не могла себе позволить. Включила компьютер, открыла журнал «Разведение пуделей» за 1972 год (том 48, выпуск 3-й) на 27-й странице и принялась печатать подзаголовок: «Стрижка пуделя в сельских условиях — секрет успеха».