– Что-что, а эта забота и до Кавказа дошла. Чувствуется она и здесь, – робко заметил Федюкин. – Ну ладно, что делать будешь?
– Как что? Доделывать нашу с вами общую работу, – ответил Андрей на вопрос Александра Николаевича, – это подтвердил и полковник Жданов.
– Вот и прекрасно. Закончим и гулять будем, – заключил поручик.
– Кто будет, а кто и нет, – усмехнулся Пастухов.
– Ты молод и все еще успеешь, а мне, старику, не грех и домой, в Россию съездить, ведь невеста там ждет.
– Э, кацо! – вмешался в разговор Кебадзе. – Зачем в Россию за невестами ездить, так далеко?
– Генацвале! – в тон ему парировал Федюкин, усмехнувшись. – Вы, грузины, добродушнейшие из людей, но невест своих ни с кем не делите.
– Но мы же русских девушек любим, почему же вам, русским, не любить грузинок? – не унимался, стараясь простодушничать, Кебадзе. – И ваши девушки не отвергают любовь грузин.
– Не притворяйся, Кебадзе, что греха таить, ни у вас, грузин, ни у нас, татар, да и у других народностей не столь свободны девушки в любви, как у русских. И вина тут не в самих девушках, а в особенностях народных традиций, установившихся за века. И вряд ли нам с вами удастся их преодолеть, – не удержался капитан Гламаздин и усмехнулся, желая закончить разговор на столь щепетильную тему: – Так что вези, Федюкин, свою невесту, это надежнее, спокойно спать будешь.
– Ладно, давай гулять сегодня, – сказал Федюкин Андрею, – а завтра, как говорят, утро вечера мудренее, посмотрим, с чего начать твою работу по подготовке планшета к сдаче.
– Слышно ли о завершении полевых в других отделениях? – спросил Андрей.
– Дагестанские отделения в полном составе вернулись, как видишь, – окинув глазами чертежную, сказал Александр Николаевич, – а из Терской области скоро собираются быть здесь. Мухранцы и батумцы – у них еще тепло – получили добавочки и задержатся. Вот такие у нас дела. Удовлетворен сведениями?
– Спасибо, господин поручик, – шутливо ответил на вопрос Андрей, – вполне удовлетворен, но возник еще один вопрос.
– Какой? – насторожился Федюкин.
– Когда же штабс-капитаном вас величать будем?
– Этот вопрос, господин коллежский регистратор, не по адресу задаете, надо было об этом спросить генерала Форша в Санкт-Петербурге, и тогда я бы тоже знал об этом, – в тон Андрею ответил Федюкин. Смеясь и помахивая рукой, он напутствовал Пастухова: – А теперь, когда вопросы все исчерпаны, давай-ка, Андрюша, убирайся отсюда подобру-поздорову, пока не усадил тебя за планшет.
Андрей, работая весной в одном отделении с Федюкиным, проникся уважением к немножко застенчивому, но очень самостоятельному в суждениях и действиях человеку. Нравилось его ровное отношение и к начальникам, и к младшим товарищам. Опытный топограф-кавказец, он вовремя мог помочь в трудных условиях товарищу и без намека на превосходство.
Поручик Александр Николаевич Федюкин родился в 1845 году, в семье солдата, прошел тяжелую школу кантонистов, куда был зачислен со дня рождения, закончил особую школу унтер-офицером и в 1858 году вступил в топографическую службу. Только в 1869 году ему удалось сдать экзамены на прапорщика, и с тех пор он на Кавказе считается неплохим топографом, хотя звезд с неба не хватает, но и начальство не донимает требованиями внимания к своей персоне, а значит, не всегда у того доходят руки, чтобы находить основание к своевременному представлению к очередному чину. Есть такая удобная для начальства категория офицеров: надежные в работе, бескорыстные. Нечто похожее на вола в человеческом обличье. А на волах любое хозяйство крепко держится.
Зимний – камеральный – период работ топографов несравненно более легкий, чем полевой. Служебный день четко регламентирован по времени. Значительная доля его отводится на теоретические занятия по специальным дисциплинам, усовершенствованию в черчении. Строевая служба нудна, но что поделать, ведь они военные топографы.
По прошествии нескольких дней Пастухов получил причитающиеся ему деньги и пригласил коллег в небольшой уютный ресторанчик, каких немало в старом Тифлисе, чтобы «обмыть» свое производство. Пришли многие из находящихся в городе, все остались довольны, а особенно сам Андрей, ободренный доброжелательностью старших товарищей.
Дальше можно было свободнее рассчитывать свои действия, его положение определилось надежно, но, упаси Бог, не расслабляться и не закиснуть на этом уровне.
«Я на Кавказе, а что знаю о нем?» – неотступна мысль. Предстоит работать в самых трудных условиях необжитого высокогорья, значит, нужно заняться изучением литературы, что создали предшественники, и современных данных, чтобы иметь предварительное представление о крае, условиях передвижения, питания, особенностях общения с местным населением.
Андрей, будучи еще в Петербурге, не упускал случая почитать газету. Его не привлекали сплетни высшего света, не всегда мог разобраться в сложностях международных отношений, но статьи, посвященные путешествиям, географическим открытиям, он выискивал среди массы информации на их страницах. В Тифлисе он сразу обратил внимание на газету «Кавказ». Это был официальный орган администрации края. В ней помещались все официальные сообщения, распоряжения по Российской империи и местные – как по военному ведомству, так и по гражданской части, статьи и сообщения по изучению и обследованию разных районов и по широкому кругу вопросов, и, как во всякой газете, печатались объявления о продаже, купле, розыске, расписания движения поездов по железной дороге, карет, омнибусов по грунтовым и даже о продаже животных и желании найти спутника жизни с приемлемыми данными.
Он считал, что выберет нужную ему информацию из этой газеты, и подписался на нее, платя 1 рубль 50 копеек в месяц. Газета была ежедневной, отдельный экземпляр ее стоил 5 копеек, выходила она на двух или четырех листах большого формата и только на русском языке.
Придя в контору газеты, которая располагалась на Пушкинской улице, в доме А. Бабаносова, что против караван-сарая Томапшева, Андрей узнал, что как только будет объявлена подписка на будущий год, то при оформлении ее на целый год стоимость составит всего 11 рублей 50 копеек.
Андрею хотелось узнать историю развития Тифлиса, но никак не попадалось под руку что-нибудь подходящее из литературы, и когда он попросил у Кебадзе совета, то тот, не задумываясь, ответил:
– Горю твоему, генацвале, помочь просто. Отправляйся в Кавказский музей, посмотри, что там есть по интересующему тебя делу, а главное, постарайся послушать господина Густава Ивановича Радде, и тогда тебе все будет ясно.
– Спасибо. Воспользуюсь твоим советом.
В ближайшее воскресенье Андрей отправился в музей. Оказалось, что музей организован при непосредственном участии Радде и он является его бессменным директором. Милейший Густав Иванович, известный в России естествоиспытатель, сам путешественник и этнограф, был влюблен в свою науку и всякого, кто обращался к нему с вопросами, готов был считать своим единомышленником, и рассказам его не было конца. Проживая в Тифлисе с 1863 года, он исходил немало горных троп, проникая в самые отдаленные и неизученные районы не только Кавказа и Закавказья, но и Турции, Ирана и даже Крыма и Восточной Сибири.
«Это не человек, а научный кладезь», – думал Андрей после того, как ему удалось послушать его пояснения в самом музее. Туда потом Андрей ходил не раз, лично познакомившись с Густавом Ивановичем.
– Вы, господа, – обратился Радде к группе посетителей музея, в которой был и Андрей, – пожелали, чтобы я рассказал вам о нашем городе, так прошу прощения, что не могу удовлетворить изысканные запросы, так как я не историк, а популярно, по возможности, и, конечно, кратко кое-что передам из доступных мне источников о его истории.