* * *
Самолёт оторвался от земли и взял курс на запад, с каждой минутой отдаляя меня от Москвы, где было так весело, и приближая к Калининграду, где мне вскоре станет грустно.
Пока ещё пиво, выпитое у Киевского вокзала, не выветрилось из моей головы, я мог смотреть на ситуацию философски, но завтра утром я проснусь с больной головой и буду слушать лекцию шефа на отборном матерном с небольшими вкраплениями русского, желая пива и лечь поспать.
Но это будет завтра.
А пока надо отвлечься – кино посмотреть, например.
Я придержал портфель на коленях, чтобы он не упал, ощупал плечо в поисках второй маленькой сумки с планшетом и не сразу поверил, что её нет.
Перепроверил – её нет.
Я вспомнил злосчастный столик в ресторане у Киевского вокзала.
«Молодой человек, вы забыли портфель».
А маленькую сумку на стуле не углядела – курица тупая!
Самый дорогой девайс из записанных на меня потерял – теперь мне не выбраться из минуса на кредитной карте.
Но это не самое страшное.
Материалы, бесценные наработки за несколько месяцев!
Одни люди уже делают бэкапы, а вторые скоро узнают, что надо было делать бэкапы.
Всё осталось на карте памяти, вставленной в этот самый планшет.
Я хотел крикнуть во всё горло, но вовремя вспомнил, что вокруг меня другие пассажиры, и издал только сдавленный стон.
* * *
Рейс прибыл в аэропорт Храброво, когда автобусы уже не ходили. Ещё и на такси тратиться придётся.
Наличности не хватало – придётся попросить водителя сделать остановку у банкомата.
В здании, соседнем с тем, где находился банкомат, располагался небольшой магазинчик, где после 10 вечера как бы не торговали алкоголем. За время с момента введения запрета на ночную торговлю спиртным я изучил наличие таких торговых точек во всех районах города.
По дороге из аэропорта водитель спросил:
– Что такой неразговорчивый?
А я угрюмо буркнул:
– Есть причины.
И продолжил переживать о случившемся.
Хмель уже почти улетучился, значит, надо добавить – ещё, чтобы стало светло, хотя бы на миг.
Когда я допил то, что купил в магазине рядом с банкоматом, водитель доехал до развилки в полутора километрах от моего дома.
Налево – домой.
Там будут расспрашивать, как съездил, и мне придётся врать.
Направо – глухая окраина города, где поздним вечером могут и по голове настучать.
– Разворачивай назад, в сторону Площади. Поедем в клуб «Метрополис».
– Ты уверен? Завтра на работу.
– Офис никуда не убежит. Живём один раз. Разворачивай.
* * *
Проснулся я в убого обставленной комнате, где царил хаос в полном смысле этого слова.
Как я здесь оказался?
Помню, в Метрополисе с какой-то компанией незнакомой пил коктейль – сто грамм водки, двести грамм ликёра «Амаретто». Два таких коктейля, а дальше почти ничего не помню.
На соседних кроватях ещё спали.
Вроде, те самые случайные собутыльники. А может, и не те. Девки между пацанами спали. Это что получается, я какую-то из них поимел и не помню? Главное, что меня никто не поимел.
Мой будильник был заведён на полседьмого, но я его не услышал. Телефон показывал без двадцати десять на часах и восемь пропущенных вызовов от шефа.
Нет уж, дудки, дядя Вова. К вам я уж точно при таких обстоятельствах не вернусь.
Но отсюда надо убираться.
А то спящие встанут, ещё разборки начнутся, на предмет того, что я натворил, а теперь не помню.
Портфель уже стал ненужным, но я всё-таки его прихватил.
Где выход? Там.
Так, это конец улицы Горького. Ну, не совсем конец. Рядом с магазином «Виктория». Там есть банкомат банка «Петрокоммерц». А в соседнем здании банк «Европейский». Любой из двух карточек можно воспользоваться.
Я перекусил и опохмелился пивом в кафе «Дон Ченто», и поехал на такси, чтобы закинуть домой портфель, пока мать на работе.
Пусть знает, что я вернулся из Москвы, но не знает, где я нахожусь сейчас. Будет думать, что в офисе.
Успел.
Теперь надо успеть скрыться.
Ну, хотя бы, в ближайшей гостинице «Дейма».
* * *
– У вас есть одноместный номер с балконом на высоких этажах?
– Седьмой этаж, окна на восток.
Как раз на той стороне, что при хорошей погоде видна из западного окна квартиры, где я живу. Плохо. Но выбирать не приходится. Теперь в «Седьмой континент», чтобы затариться коньяком.
Выпить для храбрости придётся много, чтоб решиться на то, что только и остаётся сейчас, когда я загнан в угол.
Напьюсь в последний раз, а ночью с балкона брошусь.
Формально в номерах курить запрещено, но на балконах нет камер видеонаблюдения, и поэтому все закрывали на это глаза.
Я стоял на балконе с полным стаканом, вглядываясь в ночь, подливал в стакан по мере его опустошения, и курил одну за одной.
Так и не хватило духу сделать решительный шаг, пока не начало светать.
Меня разбудила горничная, напомнить, что приближается час выезда.
Продлить номер ещё на сутки не позволили, потому что на следующий день его забронировали.
Придётся искать другую гостиницу.
Поеду подальше от дома.
Самая известная гостиница города, называемая так же, как и сам город, явно не катит – слишком близко от офиса, можно случайно встретить знакомых. Выпью в баре рядом и поеду искать дальше.
Я сидел в дешёвом кабачке. Там стоял телевизор, где по MTV играла попса, что я терпеть не мог. Но мне уже было всё равно. Ещё чекушку выпить, салом закусить. И уже не так раздражает этот вечно моросящий калининградский дождь.
Но я умудрился на ровном месте подвернуть ногу вчера вечером, так что лучше всё-таки взять такси, а не скакать по маршруткам. Тем более что уже надоело шляться по людным улицам, хочется уединиться хоть где-нибудь.
Я отключил сим-карту, чтобы не искали сотрудники, оставив только wi-fi, чтобы читать случайные страницы в интернете от скуки. И поэтому не мог созваниваться с администраторами гостиниц, чтобы уточнить наличие номеров. Но с третьей попытки мне повезло. Есть номер, и достаточно недорогой – будет по карману продлить его на пару-тройку дней, если и этой ночью не решусь.
Четвёртый этаж – прыжок из окна уже не получится. Вероятность смерти невысока, зато велика вероятность остаться инвалидом, не способным работать, а долг по кредитной карте растёт, как снежный ком. Зато с ванной. А у меня в кармане завалялся забытый канцелярский нож. Вены вскрыть сложно, но возможно. Но сначала в магазин, купить водки.
К ужину я спустился в ресторан. Некоторые во время запоев перестают есть. Я тоже потерял аппетит. Но понимал, что потребуются силы на последний шаг, и я должен есть, чтобы не ослабеть от голода.
И к тому же, очень хотелось в последний раз посмотреть на людей перед тем, как уйти из жизни. Поговорить хоть с кем-нибудь. Хотя бы с официанткой парой слов перекинуться. Или с тем старичком за столиком в углу, что, как и я, подшофе.
А утром я проснулся и тяжко вздохнул:
– Ну вот, я и снова жив.
Вечером я взял такси и поехал на вечеринку в рок-клубе, посвящённую завтрашнему открытию сезона байкеров.
Мне вдруг неожиданно захотелось как можно больше общаться с людьми.
Я пел караоке, композицию, где Кипелов берёт очень высокие ноты. Фальшивил, наверно, безбожно, но мне аплодировали, потому что все остальные тоже были пьяны, и никто не понимал, что поющие в ноты не попадают.
Я пил и пел, пил и пел, пока бармен не стал выпроваживать последних посетителей, чтобы закрыть заведение.
А потом, догоняясь на скамейке в соседнем дворе, разговорился с одним пареньком, которому всего 25 лет, но он умирает от рака и пьёт текилу, как в фильме «Достучаться до небес».
Жизнь несправедлива. Я хочу умереть, но не могу, а он может, но не хочет.
Может быть, накачаться алкоголем по самые уши, чтобы не выдержало сердце или отказала печень?
Не выйдет, уже проверял. Вот дал же Бог здоровье.
Подходило к концу первое мая, и я решил больше не выходить в свет дальше гостиничного ресторана. Прошло три дня с момента моего ухода из дома – мать имеет право подать заявление в полицию, так что меня загребут прямо в кабаке до того, как я успею наложить на себя руки.