– И что это значит?
– Что нам намного проще заметить какие-нибудь тонкости и молниеносно задать вопрос.
«Поработай лет двадцать и не будешь знать, куда от этих тонкостей деться», – мрачно подумал Мартис. Он пылился в первых рядах второсортных передач не первый год. И, наверняка, далеко не последний. Карьерный рост в какой-то момент стал для него синонимом пытки. Для того, чтобы еще глубже лезть в чужое грязное белье, ему слегка не доставало аморальности. «Это просто работа. Просто деньги», – мужчина повторял себе этот девиз последние двадцать лет.
Свет стал затухать, и журналист поблагодарил свое плохое зрение за то, что больше не видит счастливое лицо Донарса по соседству. Сцена засияла в лучах прожекторов, и на нее вышел тот самый ведущий, от которого у Мартиса сводило зубы. Легкая улыбка публике. Свет. Камера…
– Здравствуйте, наши дорогие зрители и телезрители. Я так рад, что вы активно поддержали это шоу. На обновление новостей на нашем сайте подписалось по меньше мере десять тысяч человек. А это немало для недельной рекламы, верно?
Зал зааплодировал.
– Мне очень тепло на душе от этих цифр. Но мы поговорим не об этом. Я обещал вам сенсацию, и сейчас вы ее получите.
Мартис слышал, как тысячи хищников, зовущих себя журналистами, приготовились к прыжку. Их наточенные до идеала карандаши уже скребли чистые бумажные листы блокнота в ожидании. Донарс закопошился в сумке в поисках своего набора. Сам мужчина просто принял позицию поудобнее и прищурил глаза, чтобы замазанное тональным кремом лицо ведущего не так сильно его отвлекало. Он знал свою работу. И она была не в том, чтобы записать то, что скажу люди на этой сцене, а в том, чтобы они сказали то, что он от них хотел.
Ведущий коротко пересказал превью из рекламного ролика, снова обращая внимание на всеми уже давно забытую Бетельгейзе. Тысячи каналов взрывали ее в памяти людей снова и снова на протяжении нескольких лет после происшествия. Но чтобы спустя пятьдесят…
– Но сегодня я не хочу говорить о звезде. Мне хочется обратить ваше внимание на то, как она повлияла на жизнь землян. В частности, тех пяти процентов населения, которые нам известны.
«А тебе известен процент актеров, умирающих на сцене прямо во время выступления?» – эта мысль была жестокой, но пришла в голову так кстати. Зал зашептался, шестеренки в умах людей закрутились, невидимые дуршлаги были вытащены.
– Один из вечных вопросов человечества: «Что же ждет нас после смерти?». Что, если я возьмусь ответить на этот вопрос прямо здесь и сейчас? Не спешите мне верить на слово. Но все же хотели ли вы познакомится с людьми, чья жизнь оборвалась однажды, а после зажглась вновь? С теми, кто побывал в прошлом, а теперь пришел в будущее. Они вестники перемен, люди, способные доказать, что смерти не существует. Есть только.., – ведущий замолк, нагнетая обстановку. Его тяжелое дыхание было слышно в микрофон, словно он сам верил в то, что говорит. – Вы верите в реинкарнацию, дорогие друзья? – произнес мужчина почти шепотом.
Мартис плечом почувствовал, как у Донарса пробежали мурашки по телу. По нему самому прошлось целое стадо. Но вряд ли по той же причине. Просто журналист вдруг ужаснулся от того, насколько низко пало телевидение в попытки сохранить аудиторию. Он чуть не рассмеялся в голос на десяти тысячах подписчиков. Кого он хотел впечатлить? У большинства в домах телевизоры стоят лишь по старой памяти. Ну, а реинкарнация…Прожжённый скептик внутри Мартиса закурил сигарету и зевнул.
– Сейчас я хочу представить вам троих удивительных людей, приехавших в этот город – даже в эту страну – ради вас, ради правды, которая поможет нам всем больше не бояться смерти. Встречайте!
Зал взорвался аплодисментами, как будто людям за это платили. Или так и было? Мартис откинулся на спинку стула. Высокая женщина, сидящая перед ним в первом ряду, наполовину загораживала ему обзор, а он так хотел увидеть лица очередных фанатиков. Мужчина уже мысленно делил их на типы: запуганный проходимец, безработный бродяга, близкая знакомая сценариста… Этот список пополнялся нечасто, но, если такое случалось, Мартис уже считал, что развлекся неплохо. «Кто бы это ни был: хоть женщина, хоть ребенок – все на одно лицо, когда начинают врать» – статья в голове журналиста уже практически была закончена.
Однако мужчина никак не ожидал, что в следующую секунду на сцене появится и женщина, и ребенок. Они вышли молча, без лишнего пафоса и неуклюжих улыбок, хрупкая миниатюрная блондинка лет двадцати пяти и подросток, наверняка еще даже не окончивший школу. От удивления Мартис даже забыл, что участников должно было быть трое. Его словно облило холодной водой, и почему-то день показался ему еще более неудачным, чем утром. Отчего-то стало тревожно.
«Все-таки стоило выпить в утра», – подумалось мужчине, когда мальчик подал голос:
– Эм, здравствуйте, – он еле слышно пробубнил что-то еще, но даже в микрофон этого оказалось не слышно.
Несчастный подросток замялся, покраснел с головы до пят и перевел взгляд своих несчастных голубых глаз на ведущего. Тот по-идиотски ободряюще ему улыбнулся. В зале вновь прокатилась волна шепота. Тогда заговорила миниатюрная блондинка:
– Добрый вечер, меня зовут Маргарет Авельсон, – она произнесла это без грамма дружелюбия, похоже, даже не пытаясь качественно отработать заплаченные ей деньги.
Затем девушка тоже попыталась поймать взгляд ведущего, но тот уже успел бессовестно удалился за сцену, чтобы, по-видимому, разобраться с отсутствием третьего участника. Несчастные «актеры» были оставлены на растерзание публики. Один стоял, потупив взгляд, вторая без стеснения рассматривала зрителей в первых рядах. На секунду ее взгляд скользнул по Мартису, от чего тот вдруг почувствовал себя двадцатилетним мальчишкой.
– Вам заплатили за то, чтобы вы вышли на сцену? – донесся вопрос из зала. Похоже, это даже не был журналист.
«Правильнее было спросить, сколько им недоплатили, раз они стоят, ничего не говоря», – разражено отметил Мартис, – «А еще лучше было бы спросить, видели ли они в глаза сценарий».
Тишина стала затягиваться. Где-то за сценой доносились гневные вопли ведущего. Вот на что бы журналист не отказался посмотреть. Удивительно, как быстро шоу себя исчерпало. Ничего даже не успело начаться.
Мужчина встал. Просто потому, что кто-то должен был сделать это первым. Затем стадное чувство все равно сделает свое дело. А ему здесь делать было больше нечего. Статья напишется где-нибудь завтра за ужином, бросится под руку шефу где-нибудь во вторник и умрет под грузом интересных новостей уже в четверг. Пусть и без лишнего пафоса, но достойно, как для второсортной статейки.
– Постойте, сэр, – юношеский голос неожиданно заставила Мартиса замереть на месте. – Да, вы, здравствуйте, – мужчина развернулся к сцене, чтобы запечатлеть в своем разуме теплую улыбку веснушчатого паренька. – Извините, у вас, наверное, есть дела поважнее, но все же позвольте узнать причину вашего ухода. Разве вам не интересно, что будет дальше?
По залу прокатилась волна смешков.
– Нет, юноша, не интересно, потому что этот спектакль я смотрел уже тысячу раз, – мужчина почтительно поклонился и снова зашагал к выходу.
– Сколько вам лет? – не отставал мальчуган.
«Что ж, пожалуй, я сыграю в эту игру» – он показательно вздохнул и медленно вернулся на свое место под полную тишину зала и лишь затем как бы неохотно произнес:
– Сорок четыре.
– И вы, конечно, же знаете, как вас зовут?
Журналист усмехнулся:
– Ну естественно. Вот, смотри, у меня даже бейджик имеется, – он снял карточку с рубашки и показательно прочитал: – Леон Мартис, – ему показалось, что некоторые в зале охнули.