«Пока спит, гляну – что там?», подумал я и потянулся к бардачку за смартфоном. На ощупь начал миллиметр за миллиметром исследовать пространство. Что-то кольнуло в руку. Достал шероховатый предмет. Это был запечатанный конверт без какой-либо подписи и обозначений, так что я и понятия не имел, кому или для кого он мог быть предназначен. Стало интересно – что в нутрии. Одной рукой управляя автомобилем, а другой распечатывая конверт. Начинаю гадать о его содержимом: «Может быть, праздничное поздравление», фантазировал я. Ли писала стихи, да и к тому же неплохо. По крайней мере, мне нравилось.
Помню как-то раз по случаю нашей годовщины, я проснулся раньше неё, чтобы порадовать её вкусным завтраком. Приготовив гавайский завтрак в лучших традициях здорового питания – она очень любит фрукты и всё такое – дополнив тарелку щепоткой корицы, понес это дело в постель. Там было пусто. И лишь одиноко лежащий на краю подушки конверт заменял её присутствие.
– Доброе утро, – донёсся голос из душевой.
– Доброе! – прокричал я в ответ.
Там были стихи:
Новогодней ночью
Чудо пусть случится
Красочное очень,
Как снежок, искрится.
P.S Твои смарт-часы на зарядке :)
Не имею понятия – что будет в этом конверте? Вероятно стихи как и в прошлый раз. Почти открыл его, когда показалось, что Ли проснулась. Поворачиваю голову что бы посмотреть: всё также, дремала.
– Я совершаю идеальное преступление.
Ещё немного и… Звуки клаксона надвигающихся на встречу двух фонарей. Резко вывернув руль вправо – испугался. Почувствовал, как автомобиль уносит с трассы. А после яркая вспышка. И мысли окутала тьма…
Ли
Ранее этим днём
Ура! Скоро свадьба. Пару месяцев и я самый счастливый человек в мире! По крайней мере не могу сказать, что не в восторге, когда под боком такой лакомый кусочек как он. Но, я же, черт возьми, стану его женой, а значит ещё счастливее! Да. Жду не дождусь того момента, когда мы скрепим нашу клятву поцелуем. А после я посмотрю, как подруги от зависти подохнут – комары от паров фумигатора.
Ник, хорош. Во всех смыслах и без смысла. В свои неполные двадцать семь многое знает, умеет то, что по соображениям этики не буду озвучивать. В его глазах, словно бесконечный, чистый свет. А ещё, не считая особенностей оригинального характера, тащусь от его фирменной ухмылки. И, я наверное, никого не встречала, кто бы был настолько умен, насколько и добр к окружающему миру как он. Конечно, у нас в отношениях не всегда так гладко, но компромисс – это дело такое, не хитрое. Ну да ладно.
Так, вот.
Помню один раз, когда мы прогуливались по вечерним улицам города. Ели клубничное мороженое и всё такое в этом духе. Не обращая на время, болтали и веселились. И будто целый мир вокруг замер в ожидании финальной сцены, где мы. И только его дыхание нарушает кромешную тишину. Свернув в переулок. Услышали крик за спиной, вроде: «Ей мужик». Конечно, мы обернулись.
Совсем ещё ребёнок, на скидку лет 13. Низкого роста он был одет в рваную черную куртку. И капюшон скрывал сальные волосы выбивающиеся наружу. В мгновение, достав острый нож, мальчишка начал махать им перед нами угрожая мол: «Гоните деньги». Как я удивилась, когда Ник молча достал кошелёк и спокойно протянул грабителю одну купюру – малую часть того что было в кошельке.
Я не понимала: почему здоровый мужик позволил себя ограбить малолетнему подростку… Просто не укладывалось в мозгу! Поэтому, после, когда мы добрались до дома, донимала Ника вопросами. И как липучка не отлипала до тех пор, пока не услышала одну фразу, которая поставила все точки над «i»:
«Он был голодный».
***
– Ты почему мясо ни ешь, Коля?
– Не хочу.
– Меня не волнует: чего ты хочешь – чего не хочешь. Ешь, сказал!!! – отец повысил голос, что я задрожал как осиновый лист.
– Там жилы и сало, – мой голос прозвучал очень тихо. Неуверенно, сдержанно.
– Мужчина должен есть мясо, – добавил он. И зыркнул на меня своим фирменным, испепеляющим «взором».
– Мам, – я посмотрел на мать. Она сидела за столом и ела овощной салат. И он выглядел намного лучше, чем размякшее жирное мясо, которое у меня.
– Что? – делая вид, что не понимает, она переспросила. И нервно улыбнулась.
– Мам! Мам! Ты подкаблучник. Вот ты кто! Понял? – сказал отец и хлопнул по столу ладонью.
– Просто спросил, что спросить нельзя?
– Ты как с отцом разговариваешь?! – теперь его не волновало то, что я ни ел мясо.
Боясь получить в ухо, как это случалось очень часто, что бы казаться случайным всплеском эмоций – я промолчал.
– Я вопрос задал!!! – повысил он тон.
Я нервничал. И не знал, как реагировать на подобное. Поэтому пару секунд сидел и смотрел, как он сверлит меня глазами полными злобы, отвращения и презрения. Иногда переводил взгляд на мать, которая как не замечала ничего кроме его правоты:
– Что смотришь на меня? – мне показалось, что она злилась. – Ник, ешь, пожалуйста. Ешь мясо.
– Ты ему ещё одно место поцелуй! – его лицо исказила гримаса недовольства. Отец добавил:
– Так, пока ни сожрёшь всё, что в тарелке, из-за стола не ногой.
Я расплакался…
***
Открыл глаза. Пульсирующая боль в висках свидетельствует о сильном недосыпе. Несколько ночей сижу тут: напротив кабинета операционной, к которой битые сутки подряд хирурги борются за жизнь Ли. Нервно перебирая воспоминания в голове, стараюсь сотый раз успокоиться. Не уверен, что именно видел – приближающийся на встречу автомобиль, больную фантазию в моей голове. Или то, и другое. Возможно, где-то внутри черепной коробки скрывается простейший ответ на вопрос: «Почему она, а не я?».
Словно паразитирующий организм эта мысль поедала моё сердце изнутри. Каждый раз, когда старался не думать о том, что случилось, буря воспоминаний из чувств; отчаяния и страха снова и снова окутывали меня словно ночной кошмар.
Слегка заторможено подняв левую руку на уровне глаз, задрал рукав местами износившейся рубашки – красного цвета, в синюю клеточку. Посмотрел на двигающийся в такт механизм «Rado»: половина пятого утра. Вообще, люблю смотреть на часы. Это помогает поверить в логичность всего происходящего. Иногда, когда кажется что по причине усталости или любых других обстоятельств, – как сей час – что не могу собраться, просто наблюдаю. Смотрю и вижу бегущую стрелку. И время, которое не вернуть остаётся позади, а то, что будет дальше, не больше чем принцип механизмов, которые приводят в движение сам процесс. Могу ли я что-то изменить, когда от меня ничего не зависит – не думаю. Поэтому приходится надеяться на лучшее.
Мысль о том, что я никак не могу посодействовать врачам, которые битые сутки борются за жизнь Ли, ударила также больно, как и мучительно чувствую беспомощность.
– Твою мать, – закричал я в попытках стряхнуть с себя остатки черного кофе. И только потом, понял, что случайно опрокинул нетронутый, пластиковый стаканчик стоящий на ручке мягкого кресла.
– Вот, черт возьми!!!
Встав на ноги, я начал стряхивать жидкость с рук. Подошёл к висевшему напротив лифта зеркалу. И уставился в глазеющего напротив незнакомца.
Вовсе не лицо счастливого, довольного жизнью человека. Оно мне больше напоминало какого-нибудь второстепенного персонажа из фильма ужасов. Где атмосфера сюжета настолько мрачная, что и персонажи кажутся удачным дополнением картины. Бледная кожа, неестественные, усталые глаза подчёркивали осунувшееся лицо. И грустный, приковывавший внимание своей опустошенностью взгляд ярко-синих глаз. В зеркальном отражении было что-то ещё. Присмотревшись, различаю одиноко лежащий на полу конверт. Словно ящик Пандоры он приковывал своей загадочностью и непостижимостью. Захотелось открыть его. И наконец-то узнать: что внутри? «Как бы посмотрела на это, Ли?», задумался я. Ведь, вероятно, что она скрывала его содержимое. «Взгляну одним глазом, а после запечатаю, как было».