. — возмутился Ханси.
— Какой ты все-таки вредина! — возмутилась Тита, но тут же предложила: — Ладно! Давай Верхенбергера вместе на чистую воду выведем!
Поначалу Ханси идея понравилась, но потом, почесав в затылке, он пришел к выводу:
— Если мы на Верхенбергера укажем, они начнут копать и пронюхают, что наши родители с ним заодно!
— Что ж получается: мы никого на чистую воду выводить не будем? — спросила Тита.
Она была разочарована и раздосадована. Ей безумно хотелось вывести кого-нибудь на чистую воду! Ханси никаких эмоций не выразил. Ему все это абсолютно до лампочки, сказал он.
— Чувства справедливости у тебя нет! — горячилась Тита.
Ханси пожал плечами:
— Будет ли это дядя Густав из Новой Зеландии или ряженые нижнедуйбержцы — это что в лоб, что по лбу! Сам дядя Густав собирался приехать вовсе не за победой!
Сказав «а», надо было говорить «б», и он выложил все начистоту: и про свою пену, и про дырку в ней. Тита была сражена наповал.
— Кругом обман! — прошептала она чуть слышно. — Кругом обман!
Она грустно поковыряла в носу и сказала:
— Выходит, никакой ты не вундеркинд? Выходит, ты абсолютно нормальный ребенок!
Ханси с готовностью согласился, что он не вундеркинд, и ко всему заявил: в его глазах лавры самородка, проворнее других носящегося с феном за пенопластовым шаром, гроша ломаного не стоят!
Это Титу Низбергер убедило.
— Ну и что же нам теперь делать? — вопросила она.
— Да ничего! — сказал Ханси. — Нам вообще ничего другого не остается, как делать вид, будто мы ничего не знаем! Сейчас мы спустимся в деревню и будем лицезреть торжественный въезд Погонщиков Пен. А если все верхнедуйбержцы и все приезжие проревут «Дуй-дуй-урра!», и мы проревем вместе со всеми.
Ханси и Тита быстро зашагали под гору, в Верхний Дуйберг. На Главной площади, рядом с памятником, выстроился оркестр пожарников из Среднего Гнездорфа — это такое селенье в соседней долине по левую сторону. Оркестр играл дуйбольный гимн. Господин учитель стоял около оркестрантов. В руке он держал крупный лист очень плотной бумаги.
— Это приветственная речь для новозеландцев. Голову на отсечение! — прыснул Ханси в рукав.
Господа Харчмайер, Тюльмайер, Лисмайер также находились на Главной площади, равно как и туристы, репортеры, гости чемпионата мира. Тюльмайерова Фанни вела наблюдение из тюльмайеровского дома. Сверху, из чердачного оконца, дорога просматривалась до второго поворота, считая от Верхнего Дуйберга. Фанни зорко вглядывалась в даль. Вдруг она замахала красным платком и возопила:
— Я их вижу, я вижу их! Они на повороте!
— Едут! Новозеландцы едут! — загалдели встречающие.
Их горящие любопытством глаза впились в одну точку. Господин учитель встал по стойке «смирно». Пожарная капелла грянула в два раза громче, репортеры расчехлили фотокамеры, а господин Лисмайер шепнул на ухо господину Харчмайеру:
— Настал наш великий час!
— Только бы не обмишуриться! — шепнул в ответ Харчмайер.
Ханси и Тита с трудом протиснулись сквозь плотную, в семь рядов, толпу зевак. Сначала их не хотели пропускать, но, узнав Ханси, люди, естественно, с готовностью расступались. Понятно, ему пришлось дать двадцать семь автографов. Едва Ханси и Тита оказались в первом ряду, как на Главную площадь въехали «Мерседес» и «БМВ». Все захлопали, радостно загудели и дружно проскандировали:
— Спортсменам из Окленда привет! Погонщикам Пен привет! Дуй-дуй-урра! Дуй-дуй-урра!
Репортеры подбежали к машинам. Защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки, задние ряды напирали.