— Чего этого? — спросил Ханси.
Пеперл мощно шмыгнул носом, перебив плач, и сказал:
— Не хочу папу называть дядей Густавом! А они велят!
— Как называть велят? — Тита опять ничегошеньки не понимала.
— Говорят, дядей Густавом зови, а он — Франц! — возмущенно выкрикнул Пеперл.
— Пеперл спятил! — рассмеялась Тита.
— Пеперл не спятил! — сказал Ханси. Он снова поскреб в затылке и спросил — А у американцев есть какое-то сходство с австралийцами и с новозеландцами?
— Никакого сходства у них нет, просто они такие же, тютелька в тютельку! — ответила Тита. Вдруг она уставилась на Ханси, пробормотала глухо и потрясенно: — Теперь я, кажется, все просекла!
Прибытие Погонщиков Пен
Сидя в сарае, Тита и Ханси в щелочку двери наблюдали, как их отцы вышли из старинного деревенского дома, как Харчмайер пожал Низбергеру руку и зашагал по дороге в долину и как Низбергер свистнул двумя пальцами. Своим свистом он вызывал господина Верхенбергера из другого старинного деревенского дома.
Затем Низбергер поспешил к своей машине, а Верхенбергер — к своей. Затем они укрепили на капотах небольшие белые флажки. На флажках были вышиты кенгуру. Затем Низбергер свистнул еще раз, и тогда двери старинного деревенского дома снова раскрылись и выпустили наружу шесть почти вылитых новозеландцев. Трое мужчин и три женщины — все из себя расфуфыренные, все из себя заграничные, все в крупных зеркальных темных очках.
— Женская команда, ко мне! — позвал господин Верхенбергер.
— Мужская команда, ко мне! — позвал господин Низбергер. Три женщины под цветочными шляпами плотнее запахнулись в меха и засеменили на шпильках к ближнему авто.
Трое мужчин в козырчатых кепочках застегнули на все пуговицы клетчатые, лохматые куртки и двинулись к другому авто.
Трое господ и три дамы расселись по машинам. Низбергер и Верхенбергер уже включали зажигание, когда из дома вылетела госпожа Низбергер и прокричала истошным голосом:
— А дула и пены кто брать будет! И без багажа нельзя! Господа Низбергер и Верхенбергер как ошпаренные выскочили из автомобилей и кинулись в дом Вернулись они с дулами и пенами, а госпожа Низбергер тащила следом чемоданы, саквояжи и самолетные сумочки.
— Во дают! — выдохнула Тита. — И чемодан мой прихватили! И спортивную сумку!
Наконец, чемоданы и саквояжи были рассованы по багажникам. Дула и пены взяли на руки полунатуральные новозеландцы.
— Всего доброго, ни пуха ни пера! — крикнула госпожа Низбергер. Машины тронулись, но не в сторону деревни, а дорогой, ведущей к Нижнему Дуйбергу.
— Куда это они? — удивилась Тита.
— Они сейчас к Нижнему Дуйбергу прокатятся, оттуда вниз к шоссе идет через лес дорога, — уверенно сказал Ханси, — этим путем они и поедут, помяни мое слово!
— С какой же стати им такой крюк делать!
— Эти новозеландцы — они ж не могут со стороны Нижнего Дуйберга объявиться, — пояснил Ханси. — Это бы сразу в глаза бросилось!
Тита поджала губы.
— Как тебе все это нравится? — спросила она.
— Никак мне это не нравится, — твердо сказал Ханси. — Жульничество это!
— Жуликов надо выводить на чистую воду! — воскликнула Тита. (Отец ей это часто говорил.)
— Тогда тебе придется твоего отца на чистую воду вывести.
Тита задумалась.
— Можно я лучше твоего выведу?
— Только попробуй, я тогда твоего на такую чистую воду выведу!.