Идею Зосе подсказал муж. Их вечерние разговоры давно стали семейной традицией. Зося знала, что Александру Михайловичу можно задавать любой, даже «служебный вопрос», и через день-два получить, если не консультацию, то хотя бы грамотный совет. Александр Михайлович считал, что в первую очередь акционерами Горевского филиала Проминвестбанка могут стать предприятия с государственной формой собственности. Причем, их доля в уставном фонде банка должна составить контрольный пакет. Именно так, провело бы акционирование банка государство. Будет странно, если государство спокойно позволит передать банк в частное управление. Эти вопросы могут возникнуть гораздо позже. Сейчас время экономического хаоса, но придет стабилизация, руководство республики начнет подводить итоги и задавать вопросы. В этом случае консолидация акций банка в собственный портфель ценных бумаг возвратит государству контроль над своим бывшим финансовым агентом.
«Ты, Зосенька, – подвел итог Анцев, – можешь подготовить постановочный вопрос для Авдея, а он пусть обсуждает эту проблему с генеральным директором банка. Продажа акций банка государственным предприятиям, возможно, должна стать концепцией развития банка и потребует согласования с министерствами или имущественными ведомствами».
Зося на следующий день позвонила Авдею и рассказала ему, как можно акционироваться самостоятельно и, одновременно сохранить долю государства в уставном фонде банка. Авдей честно ей ответил, что почти ничего не понял. Но готов вместе с ней встретиться с генеральным директором банка и доложить ему о предложении Горевского филиала. Откладывать этот вопрос до ее возвращения в Горевск он не хотел и поручил подготовить к завтрашнему дню докладную записку на имя генерального директора за подписью Авдея.
Встречу Зосе он назначил в фойе центрального аппарата Проминвестбанка. Генерального директора банка Зося видела раньше всего несколько раз, во время его приездов в Горевск. Выступая перед коллективом филиала, он оперировал фактами и цифрами, не глядя в текст доклада. Смысл его выступления всегда был конкретен и понятен. На первый взгляд, это был человек коммуникабельный и доступный для общения на любом уровне.
Сегодняшняя встреча с «генеральным», судя по его поведению, ничего хорошего посетителям из Горевского филиала банка не сулила.
Николай Георгиевич молча листал свой «ежедневник» и делал какие-то пометки на полях. Зося подробно рассказала о своем предложении формирования уставного капитала банка и умолкла. В кабинете стояла тишина. Зося посмотрела на Авдея, тот в недоумении пожал плечами. Наконец, Николай Георгиевич закрыл свой блокнот, снял очки и посмотрел на Зосю:
– Извините, потребовалось время, чтобы осмыслить сказанное Вами. Все понятно и очень просто! Как это мои спецы до этого не додумались? Ваше предложение вполне уместно и может перерасти в концепцию. Предстоит ряд согласований, но с этим, думаю, мы быстро справимся. Я что-то пропустил Вашу фамилию – будьте любезны напомнить мне.
– Чарышева, – вторично представилась Зося, – Зоя Николаевна.
– Чарышев Николай Васильевич имеет к Вам какое-то отношение?
– Да, это мой отец.
– Систему акционирования он подсказал? Насколько я владею информацией, химкомбинат уже давно преобразовался в народное предприятие.
– Идея действительно мне подсказана, но не отцом, а мужем. Мой муж Анцев Александр Михайлович.
Николай Георгиевич широко улыбнулся и сказал:
– Передайте ему от меня огромную благодарность. Я сразу почувствовал какой-то знакомый почерк, но не мог даже предположить, что московскому коллеге интересны наши проблемы.
Николай Георгиевич вышел из-за своего стола и пересел на стул, рядом с Зосей.
Секретарь принесла кофе, приготовленный по ее фирменному рецепту, и тарелочку с маленькими пирожными. Николай Георгиевич оказался интересным собеседником. Главной темой разговора стала религия. Оказалось, что у них есть точки соприкосновения в благотворительной деятельности по возрождению заброшенных и обветшавших храмов. Только личное отношение к религии в корне отличалось – Николай Георгиевич был истинно верующим человеком, а Зося всегда считала себя атеисткой.
– Позвольте с Вами не согласиться, – запротестовал Николай Георгиевич, – истинное христианство определяется делами нашими. Многие люди, особенно сейчас, называют себя верующими, но бывает вера внешняя, я бы сказал ложная, не подтвержденная действиями. Если наградил тебя Бог богатством, то поделись им с убогими и нищими. Если при рождении ты одарен разумом, то это тоже от бога. И разумом можно и нужно делиться, вот, как, например, Вы и Александр Михайлович – время нашли разобраться с нашей проблемой, и сюда прийти, доказать мне, что это один из правильных путей развития нашего банка. Вы говорите, что часто встречаетесь с матушкой-игуменьей? Вы попросите ее обсуждать с Вами не только дела хозяйственные, но и духовные. Мне кажется, что Вы, Зоя Николаевна, уже верующий человек, только сами пока этого не сознаете. Все, что Вы от Бога получили – в приумноженном количестве и искренне Вы возвращаете назад. Мне с Вами хотелось бы продолжить беседу. Может, пообедаем вместе?
– Нет, спасибо. Я здесь постигаю премудрости работы с ценными бумагами и не хотела бы, пропускать занятия.
– Тоже одобряю. Надеюсь, что мы с Вами еще встретимся? Тогда, всего Вам хорошего. Вы, Эдвард Станиславович, проводите Зою Николаевну и возвращайтесь – обсудим все еще раз вместе с нашими специалистами.
Эдвард Станиславович проводил Зосю до выхода из здания, предложил свою машину, и поинтересовался, где она остановилась. От его машины Зося отказалась, из своего места пребывания тайну делать не стала – гостиница «Интурист». Они распрощались, и Зося уехала на свои курсы.
После занятий они вместе с Левоном поужинали в ресторане при гостинице и разошлись по своим номерам. Зося просмотрела конспекты с лекциями, систематизировала записи. Затем приняла душ и одела пижаму. Наступало самое любимое время суток – поздний вечер, ее родительский час, можно звонить в Москву.
Сейчас Санечка, наверняка, в кабинете Анцева и они что-нибудь читают или рисуют. Как всегда, ей ответил Анцев. Она рассказала ему о встрече с Сомовым, передала от его имени благодарность и привет. Затем включила диктофон и попросила передать телефон Санечке.
Зося почти всегда записывала разговор с сыном на диктофон, чтобы попозже еще несколько раз послушать его голос. Анцев называл сына Александром, и ребенок на ласкательное или сокращенное имя уже не хотел отзываться. Для него папа был непререкаемым авторитетом. Свое полное имя, сложное в произношении даже для взрослого человека, он пока правильно произнести не умел, но от других требовал, чтобы к нему обращались только так, как называет его папа.
Исключение составляла мама. Зосе он позволял называть себя любым именем. От нее он принимал «зайчика», «котика», «ягодку», Санечку и Шурочку.
Санечка начал свой рассказ о сегодняшнем дне с того, что с утра бабушка была им недовольна – он не хотел с ней разговаривать на английском языке. В саду на завтрак приготовили запеканку, которую он всегда не любил. Санечка просто отодвинул от себя тарелку, а бабушка потребовала, чтобы он извинился перед нянечкой на английском языке. Сначала Зося хотела утешить ребенка и попросить его не огорчаться, но потом выяснила, что тарелка была отодвинута очень резко и запеканка упала на ноги нянечке.