— Видал? — радовалась Шерон, — Да она ни хера не знает! Святая простота, так ведь, милашка?
Мэри подняла голову. От новых мужчин и новой выпивки физиономия подруги продолжала расплываться. Она ликовала: это было ее победой. Мэри понимала, что помощи от нее теперь не дождется.
— Да ты только посмотри на нее, — серьезно и сосредоточенно сказал Трев. Он помолчал, — Нет, ты только посмотри. Да ведь она просто офигенная кинозвезда.
— Заметил? — ухмыльнулась Шерон, — Да за нее любой десятку отвалит. Не жмись, Трев. Я ее почистила, причипурила для тебя, мать твою, все дела. Сам в прошлый раз говорил, что не прочь. Сказал, что хоть с Дженис готов.
— Слышь, ты со мной эту бодягу про бабло не начинай, Шер, — завелся он. — Мля… ты со мной брось эту ботву.
— Дженис была та еще пассажирка, — загыгыкал Джок.
— А я о чем?! — продолжала Шерон, — Мэри тебе не какая-нибудь замухрышка. Она, эта, уникум. Мэри, скажи что-нибудь. Давай, бляха-муха, порадуй мальчиков.
— Она долбится?
Шерон резко повернулась в его сторону. («Долблюсь ли я? — задумалась Мэри, — Долблюсь или нет?»)
— Да только так! — возмущенно заявила Шерон.
Мэри очень обрадовалась, что Шерон за нее еще
борется. Но тут Шерон наклонилась к Треву и сказала:
— Она сама простота. Ничего и не рассечет. Уж с ней можешь выделывать все, что душе угодно.
Мэри почувствовала на щеке нетерпеливое дыхание Трева — оно стало еще ближе, плотоядное влажное дыхание, едва ли не оседающее ей на лицо, после каждого вопроса на щеке оставались липкие капли.
— Тебя как звать?
— Мэри.
— А лет сколько?
— Немного.
— Где живешь?
— Там.
— А-а, так ты, стало быть, там живешь. А какой сегодня день недели на дворе?
Мэри улыбнулась.
— Сколько будет дважды два?
Мэри улыбнулась.
— И чо, нет под боком пацана, который бы за тобой присматривал?
— Я…
— Ты офигенно красивая, ты в курсе? Слышь, Джок, — обратился он к приятелю, не отрывая от нее глаз. — Я говорю, она офигительная красотка, ты, Шер, блин, в этом деле мастерица, знаешь, кого подбирать. Теперь слушай сюда, Мэри. Ща немного бухнем вискаря, потом эта лабуда закрывается, мы ломимся к Джоку, а уж там я оттарабаню тебя до полусмерти. Что скажешь?
Мэри пожала плечами и согласилась. Автомат, стоявший у нее за спиной, в пароксизмах неподдельного отвращения выплевывал в металлическое корытце монету за монетой.
— Пора, — устало сообщил какой-то старик, проходя мимо них и на ходу собирая стаканы, — Все, время вышло.
* * *
Вы знаете, похоже, что Трев и Джок — преступники. Они зарабатывают на жизнь таким опасным и удручающим способом, что, пожалуй, мало кто еще на это отважится. Здесь все, конечно, завязано на деньги, как, впрочем, и во многих других случаях. Мэри в деньгах пока мало что смыслит.
Джок, например, еще в детстве сообразил, что самый милый способ загрести деньжат — отнять их у какого-нибудь лоха, у которого они есть. Кто эти лохи? В его классификации они делились на четыре категории: тщедушные пареньки, недоразвитые девицы, жалкие старикашки и немощные старушенции. После пары-тройки вылазок он убедился, что старушенции представляют самый маломощный вид и поэтому являются наиболее пригодным объектом для нападений. (По всей видимости, они меньше всех ожидали этого, потому что у них почти никогда не было денег.) Его послужной список быстро превратился в унылый реестр обработанных бабуль.