В действительности Махмуд-уста остался жив, нашел воду, и Хайри-бей осыпал его подарками и новыми заказами. Так как мастер сильно повредил левое плечо из-за того, что на него с большой высоты упало ведро, все проявляли к нему особую почтительность. Хайри-бей заказал Махмуду-усте вырыть еще два новых колодца, соединить их и сделать цистерны. А потом и другие владельцы фабрик и различных мастерских заказали Махмуду-усте строительство цистерн и рытье колодцев. В конце концов мастер поселился в Онгёрене. Он умер несколько лет тому назад.
Сырры-бей сказал, что Махмуда-усту похоронили на том самом кладбище по дороге к холму. На похоронный намаз пришли все в Онгёрене – его подмастерья, мастера, фабриканты.
– Я любил Махмуда-усту как отца, – сказал я.
По ответному взгляду Сырры-бея я понял, что ему кое-что известно. Но я также чувствовал, что Сырры-бей не хочет раздувать эту историю, так как теперь ему была нужна моя помощь.
Как Махмуд-уста сумел выбраться из колодца? Я испытывал огромное желание выспросить все и задать вопросы о Рыжеволосой Женщине, но сдерживался.
– Махмуд-уста всегда говорил о вас, что вы были самым образованным его учеником, – заметил Сырры-бей, явно желая сказать что-то хорошее.
Наверное, Махмуд-уста добавлял к этим словам нечто вроде знаменитой поговорки «Бойся ученого» и, конечно, был прав. Ведь я был виноват в том, что он повредил плечо.
Сырры-бей не знал, что именно в его доме я провел первую ночь с женщиной. Так и не задав вопроса о том, что меня беспокоило, а просто продолжая слушать его, я узнал следующее. Сырры-бей с женой давно уже переехали из дома на привокзальной площади. Тот дом с большими окнами был снесен, а на его месте построили торговый центр. Теперь там собиралась молодежь. Если я захочу своими глазами посмотреть на участок и приеду в Онгёрен, Сырры-бей обязательно пригласит меня к себе домой на ужин. Он давно оставил движение маоистов, но с друзьями не порвал. Он изредка покупал газету «Революционная родина», но уже не читал ее с таким вниманием, как прежде.
– Если бы они, вместо того чтобы заниматься американским империализмом, писали о мошенничестве и обмане при строительстве домов, было бы лучше, – сказал он.
Была ли в этих его последних словах угроза?
– Сырры-бей, я прикажу своим сотрудникам, чтобы они не допускали к вам несправедливости. Но у меня есть одна просьба. Расскажите, пожалуйста, о клевете на моего отца, про которую вы упоминали.
Сырры-бей рассказал. Дело в том, что у старых добрых марксистов-социалистов, а уж в особенности у приезжих из Анатолии, были сильны пережитки феодализма. Им не нравилось, когда в партийных ячейках возникали любовные отношения между парнями и девушками. Руководители ячеек не позволяли таких вещей, потому что они вели к ревности и ссорам. И любовная история моего отца в одной из таких ячеек закончилась скандалом.
– Девушка была очень красивая, и на нее, кроме твоего отца, запал один человек из редакции «Революционной родины», – сказал Сырры-бей.
Поэтому отец в конце концов был вынужден уйти из той ячейки и присоединиться к другой. Товарищ, который положил глаз на девушку, на ней женился. Затем, когда он был убит жандармами, молодая вдова вышла замуж за его брата. Отец вскоре совершил умный поступок – женился на моей матери, и родился я. Сырры-бей надеется, что эти старые истории, иншаллах, не расстроили меня, ведь отца уже нет в живых.
– Что было, то прошло, Сырры-бей, расстраиваться не из-за чего. Это всего лишь старые любовные истории.
– Джем-бей, ведь и вы на самом деле их знаете.
– Кого?
– Брат, за которого потом вышла замуж прежняя любовь вашего отца, – это Тургай-бей. Любимой вашего отца была та молодая актриса, что жила у меня в доме.