Он стучался в дверь собственного дома, где теперь стал гостем, и мать приглашала его войти. Они садились за стол и ели ужин, приготовленный служанкой. На матери было скромное коричневое платье, волосы зачесаны наверх. Шрам, который делил ее лицо пополам, алел при свете свечей, как цветок. Каждое утро мистер Партридж докладывал мне о достигнутых успехах. Я сообщала ему, что моя мать любит, а чего терпеть не может. Она ненавидит жестокость и людей, которые всех осуждают, не любит рубленые котлеты и сигарный дым. Ей нравятся розы, свежая рыба и мидии, лодочные прогулки, она любит книги и детей. Мистер Партридж внимательно слушал и все записывал в блокнот.
Однажды вечером он пригласил мою мать в молитвенный дом на заседание городского совета, это я подсказала ему. Он предложил запретить продажу спиртного в Блэкуэлле. Алкоголь, сказал он, стал причиной падения многих хороших людей, и он не видит смысла в том, чтобы Блэкуэлл содействовал развращению человечества. Моя мать удивленно смотрела на него, пока он говорил своим тихим, твердым голосом. Я знала, что на нее это произведет впечатление. Единственную таверну держал Джек Строу, и она находилась довольно далеко от города, поэтому против предложения мистера Партриджа никто не возражал. Закон был принят единогласно. Моя мать вернулась домой затемно вместе с мистером Партриджем. Она долго смотрела ему вслед, пока он шел через двор к своему коттеджу.
Для третьего шага мы дожидались ясного вечера. Уже наступила середина мая. Я знала, что мать ночами плачет обо мне. Я не раз видела, как она пишет письма в Ленокс, где, по ее мнению, оставалась я. В тот день, когда мы должны были осуществить наш план, мистер и миссис Келли, всеми в городе уважаемая пара, отправились на прогулку к реке, как всегда после ужина. Они были нужны нам как свидетели. Я знала распорядок их дня и пришла заранее. Исаак Партридж тоже прогуливался по берегу. Услышав, что он здоровается с супругами Келли, я соскользнула в реку. Я действовала очень осторожно, чтобы не ошибиться — Исаак Партридж показал мне заводь, где течение было слабым и не могло затащить меня на глубину. Я уцепилась за ветку и закричала. Я думала о Бруклине, о слонихе, о своем дне рождения, и мой крик наполнился неподдельным ужасом.
Супруги Келли увидели, как мистер Партридж бросился с крутого берега, чтобы спасти меня, и помогли привести меня в чувство. Придя в себя, я сказала, что не помню, как все произошло. Мои родители утонули, меня зовут Сара. Сначала я производила впечатление тугодумки — что неудивительно после пережитого, но постепенно оправилась и стала проявлять блестящие способности. Жители Блэкуэлла поражались моему уму. Мистер Партридж на той же неделе удочерил меня и дал свое имя. В молитвенном доме мы подписали с ним все документы, а потом состоялся праздник, на котором подавали рыбу и мидии, привезенные из Бостона. Мистер Партридж подарил мне тех двух лошадок, что жили в конюшне, и преподнес еще один сюрприз — курносого мопса для компании. Я полюбила эту собачку, назвала ее Топси и разрешала ей спать со мной в кровати поверх пухового одеяла. В благодарность за все, что мистер Партридж сделал для меня, я отдала ему то единственное, что у меня было. Первого июня он женился на моей матери. Насколько ему было известно, она приехала из Англии, из Манчестера, училась в Бостоне. В соответствии с договором, который моя мать заключила с городом, у нее не должно быть собственных детей, но все видели, как она привязана ко мне. Она оставалась учительницей в школе и любовью всей жизни для Исаака Партриджа. Я оставалась девочкой, которая чуть не погибла в возрасте десяти лет, но сумела спастись.
Правила преданности
1918
Утром в день своей смерти моя сестра Сара позвала меня к себе. Она отселилась от нас в коттедж позади дома, чтобы никого не заразить: она заболела испанским гриппом, не могла ни пить, ни есть, и температура у нее поднималась так высоко, что в жару она разговаривала с людьми, которых не было рядом.