Почему ты спросил?
— Не знаю.
— Ты попал прямо в точку.
— Значит, ему не нужна твоя помощь?
— Была не нужна. А сейчас не знаю, понятия не имею, каково ему…
— Это не тот друг, что приходил тебя навещать? Тот, про которого ты говорил?
— Нет, то была подруга, из нее такой же мужчина, как и из меня. А тот, официант, он работает, когда здесь часы посещения.
— Он ни разу к тебе не приходил?
— Нет.
— Бедняга, столько работы.
— Слушай, Валентин, а тебе не кажется, что он мог бы с кем-нибудь поменяться?
— Может, там это не разрешается.
— Выгораживать друг друга — это вы все горазды…
— Кто это — вы все?
— Мужчины. Вы все…
— Ну, и кто мы все?
— Все ублюдки. Не в буквальном смысле, потому что твоя мама, конечно, в этом не виновата.
— Слушай, ты такой же мужчина, как и я, так что хватит… Ты не так уж и далек от меня.
— Хочешь, чтобы я подошел поближе?
— Не надо поближе, но не отделяй себя от мужчин.
— Слушай, Валентин, я прекрасно помню, как однажды он поменялся сменами с одним парнем, чтобы сходить с женой в театр.
— Так он женат?
— М-м-м, он абсолютно гетеросексуален. Начал все это я, так что он не виноват. Я вмешался в его жизнь, но хотел лишь помочь.
— И как все это началось?
— Однажды я пошел в ресторан и увидел его. Сразу потерял голову. Но это долгая история, расскажу в другой раз или, может, нет, не расскажу, больше я тебе ничего не скажу — откуда я знаю, что ты выкинешь.
— Погоди, Молина, тут ты не прав. Раз я спрашиваю, значит, я чувствую… как бы тебе объяснить?
— Любопытство — вот что тебя гложет.
— Это неправда. Думаю, я должен знать о тебе больше, чтобы лучше тебя понимать. Раз нам сидеть в этой камере вместе, надо научиться понимать друг друга, а я очень мало знаю о таких, как ты.
— Ладно, я расскажу, как все случилось, но вкратце, чтобы тебе не было скучно.
— Как его зовут?
— Нет, его имя — это только для меня. И ни для кого более.
— Как хочешь.
— Это единственное, что принадлежит только мне, его имя у меня внутри, в моем сердце, и я оставлю его только для себя. И никогда не выпущу наружу…
— Ты давно его знаешь?
— Сегодня три года. Я пошел в тот ресторан двенадцатого сентября. Мне так смешно об этом рассказывать.
— Ладно, хочешь рассказать — рассказывай. Не хочешь — не надо.
— Мне почему-то неловко.
— Знаешь… Так бывает всегда, когда дело касается настоящих чувств…
— Я там был со знакомыми. С двумя несносными шлюшками. Но довольно забавными и остроумными.
— С девушками?
— Нет, когда я говорю «шлюшки», я имею в виду голубых. И вот один из них вел себя просто отвратительно с официантом, это и был он. Я сразу заметил, что он симпатичный, но не более. А потом эта шлюха начала грубить ему, и он спокойно так поставил ее на место. Я был изумлен. Потому что официанты, бедняги, обычно страдают комплексом, что они прислуживают, из-за чего им сложно ответить на грубость так, чтобы не быть похожими на обиженного слугу. А тут ничего подобного: просто объяснил моему приятелю, почему блюдо не такое, каким должно было быть, и с таким достоинством, что тому пришлось прикусить язычок. Но не думай, что он вышел из себя, — нет, он был абсолютно спокоен и полностью владел ситуацией.