Музыка уводит куда-то далеко, в глазах его появляются слезы. И в этом вся прелесть сцены: видя, как он слушает музыку, она понимает, что у него тоже есть чувства, как и у остальных людей, хотя он кажется неуязвимым, словно бог. Он пытается спрятать свои эмоции и отворачивается к окну. Над Парижем висит полная луна, земля вокруг дома словно покрыта серебром, черные силуэты деревьев на фоне серого неба — не синего, потому что фильм черно-белый. Белый фонтан с жасмином вокруг, цветы тоже кажутся серебряно-белыми. Нам показывают Лени крупным планом, на ее лицо падает тень, оно в некоем божественном сумраке, и слеза скатывается по ее щеке. Потом она уже не так заметна, но вначале, когда слезинка только начинает сбегать вниз, она блестит в темноте, словно бриллиант в ожерелье Лени. Затем мы вновь видим посеребренный сад, но на этот раз, благодаря волшебной силе кино, видим его сверху, с высоты птичьего полета, мы поднимаемся все выше и выше, сад становится все меньше и меньше, и вот белый фонтан уже похож на… безе, створчатое окно тоже, все вокруг смахивает на маленькие безешки, как в сказках, где едят маленькие домики, сделанные из сладостей, и жаль, что мы не видим героев фильма, потому что они напомнили бы нам двух кукол. Ну, как тебе?
— Пока не понял. А почему тебе-то фильм так нравится? Ты, похоже, прямо захлебываешься от восторга.
— Если бы мне предложили на выбор посмотреть снова любой фильм, я выбрал бы этот.
— Но почему? Разве не понятно, что это просто нацистское барахло?
— Слушай… Ладно, лучше я помолчу.
— Нет, почему? Что ты хотел сказать, Молина?
— Нет, хватит. Я буду спать.
— В чем дело?
— Хорошо, что здесь темно и я не вижу твоего лица.
— Ты это хотел сказать?
— Нет, просто если здесь и есть барахло, так это ты, а не фильм. Все, хватит болтать.
— Прости меня.
— …
— Правда прости. Я не хотел тебя обидеть.
— Ну конечно, ты думал, что не обидишь меня, если скажешь… что я даже не знаю, что такое нацистская пропа… ганда, но разве фильм не может мне нравиться… не из-за этого, а просто потому, что он хорошо снят? Это произведение искусства, но тебе этого не… не понять, потому что ты даже его не видел.
— Ты что, с ума сошел, плакать из-за такой ерунды?!
— Я могу плакать ск… сколько хочу…
— Ну как знаешь… Прости.
— И не думай, что я плачу из-за тебя. Просто я думал о… о нем, что, если бы я… я был с ним, то… говорил бы с ним о фи… фильмах, которые мне нравятся, вместо того чтобы сидеть здесь с тобой. Я думал о нем весь день. Сегодня ровно… три года, как мы с ним познакомились. Поэтому… я пла… плачу.
— Говорю, я правда не хотел тебя обидеть. Расскажи мне о своем друге, тебе будет легче. Расскажи о нем.
— Зачем? Чтобы ты сказал, что он тоже… барахло?
— Да ладно, брось. Чем он занимается?
— Он официант в ресторане…
— Он хороший человек?
— М-м-м, ты не поверишь, но у него тоже случаются заскоки.
— Почему он так тебе нравится?
— Из-за многого.
— Например?
— Ладно, буду с тобой откровенным. Во-первых, потому что он очень красивый. А потом, мне кажется, он очень умный, но у него нет возможности реализоваться, вот почему он все еще на этой поганой работе, хотя заслуживает гораздо большего. Я хочу помочь ему.
— А ему нужна твоя помощь?
— В смысле?
— Он позволяет тебе помогать ему или нет?
— Ты, наверное, провидец.