Антон Алеев (Алексеев) - Тысяча и один гром стр 5.

В классе мы сидели с Саней на одной парте.

– В Мельничном сейчас рыба идёт, – с видом знатока заметил мой друг.

– Да ну, – не поверил я. – Холодно ж ещё.

– На нерест прёт… На выходных плюс пятнадцать-двадцать…

– Может, смотаемся тогда на 1 мая?

– Давай.

– Ломовой и Алеев! – прервала учительница нашу занимательную беседу. – Будете разговаривать, напишу в дневник!

1 мая в 6 утра, мы, ёжась от холода, выкатили свои велосипеды из подъезда. На улице было +2.

– Вот дубак, – сказал я, пытаясь унять дрожь.

– К обеду потеплеет, – успокоил Шурик.

– К обеду, – хмыкнул я.

– Сейчас разогреемся, пока ехать будем.

Я почесал в макушке – пилить предстояло прилично – километров двадцать пять.

Но, что делать, мы оседлали своих металлических коней и принялись крутить педали.

Стоило нам только выехать за город, как я услышал сакраментальную фразу.

– По дороге-то в объезд придётся ехать, – сказал Саня, – а если сейчас свернуть, то можно срезать напрямую. Я знаю короткую дорогу!

Я почему-то согласился, и мы ломанулись через лес.

Достаточно долго мы катились по каким-то лесным тропам с корягами и буграми.

– Вот она! – наконец радостно воскликнул Шура.

Впереди виднелась насыпь, по которой была проложена железная дорога.

– Простые дороги все петляют и идут в объезд, – пояснил Саня свой восторг, – а железная всегда соединяет точки по кратчайшему расстоянию!

Мы остановились перед насыпью.

Я смотрел то на рельсы, то на свой велосипед, и всё больше убеждался, что он совсем не похож на дрезину.

– Да там должно быть место проехать, – беззаботно сказал Саня.

– Погоди, – не понял я. – Ты предлагаешь прямо по насыпи, что ли, ехать?

– Ну а чо? – сказал Саня и потащил свой велосипед в гору.

Дорога вдоль рельсового пути напоминала «стиральную доску» на тестовых полигонах. Мало того, что там была щебёнка, так ещё и приходилось, то и дело, прыгать по шпалам, так как расстояние от их конца до начала уклона насыпи оказалось мизерным. К тому же при попутных составах мы каждый раз спускали велосипеды вниз, а потом, пыхтя, затаскивали их обратно.

Поначалу я ещё спрашивал периодически Саню, скоро ли мы приедем по этой прямой великолепной дороге до места ловли, но потом перестал и только рычал.

– Ну в-о-о-т, – прыгая по шпалам, сообщал Саня, – видишь семафор, теперь уже неда-а-а-а-алеко…

У меня в этот момент появлялась только одна мысль – как бы его убить, но так, чтобы причинить максимальные мучения.

После двух часов таких мытарств я отбил себе всё что можно.

– Ну в-о-о-т, – сказал Саня, клацнув зубами – Видишь мост, теперь уже точно неда-а-а-а-алеко…

В этот раз, слава всем богам, он оказался прав.

Обессилившие, мы съехали с полотна на параллельную пыльную дорогу.

Вскоре показалась небольшая протока. Она петляла прямо по бескрайнему полю, скрытая высокими берегами.

Мы продвигались вдоль неё, кое-где встречая унылых рыболовов с удочками. Судя по их флегматичному виду, клёв оставлял желать лучшего.

– Смотри! – неожиданно сказал Саня, указывая скрюченным пальцем куда-то вперёд.

– Что за чёрт?! – вырвалось у меня.

Картину мы наблюдали следующую. Излучина протоки делала поворот, и прямо по курсу сама речка не просматривалась. Зато просматривалось другое. Там из ниоткуда, из-под земли, вылетали вверх караси и, проследовав по дугообразной траектории, смачно шлёпались на высокий берег.

Присмотревшись, мы с удивлением обнаружили, что данное явление не одиночное. Вдоль протоки там и тут периодически вылетала вверх рыба.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, двинулись к ближайшему эпицентру аномалии.

Глянув вниз с обрывистого берега, мы увидели двух аборигенов, которые стояли в воде, растопырив руки. Через какое-то время один из них сделал некоторое движение и достал из воды карася, зажатого между пальцев. Выкинув его на берег, он снова согнулся и принялся шарить по дну.

Карась действительно шёл на нерест и ловился на дне голыми руками!

Тогда мы – эх, была не была! – скинули одежду и, покрываясь синими цыпками от прохлады, полезли в холоднючую воду.

Успехи у нас оказались скромнее, чем у местных: мне удалось выловить трёх карасиков, Саня поймал штук семь, не знаю почему, видимо, руки у него были длиннее.

Но мы и тем остались довольны. Проделав титанический путь по шпалам и вернуться ни с чем – было бы верхом несправедливости.

Несмотря на синий цвет наших тел, который оставался таким ещё продолжительное время, в тот раз никто из нас даже не простудился.

Международный инцидент

Щука стояла в толще зеленоватой воды и меланхолично пошевеливала плавниками. Она казалась огромной. Во всяком случае, нам.

– Давай, дуй за удочками, чего стоишь-то? – шёпотом приказал мне Костя.

– А ты?

– А я сторожить её буду.

Я развернулся и помчался за снастями в наш домик, который находился практически в двух шагах.

Нам было по десять лет, и мы отдыхали в окрестностях деревни Артын, что расположена в Большереченском районе на севере Омской области. Местный «Дом отдыха» состоял из главного трёхэтажного корпуса и маленького посёлка уютных деревянных коттеджиков, сразу за которыми текла речка Артынка, где мы и обнаружили щуку. Мы – это я и мой двоюродный брат Костя. Сопровождали нас на отдыхе дед Никита и баба Поля, родители моей мамы и Костиного отца соответственно.

Природа окружала нас исключительная. Сам посёлок для отдыхающих утопал в низине, одну сторону которой окаймляла Артынка с высоченным и почти отвесным глиняным обрывом на том берегу, а другую, плавно и полого поднимающуюся вверх, сковывал стеной густой хвойный лес с высоченными тёмными соснами. Протоптанные в тайге тропки были усыпаны хвоей и шишками. Воздух звенел от чистоты. По деревьям прыгали беззаботные бурундуки, а на ветках сидели, нахохлившиеся от серьёзности, совы и филины.

Добирались мы сюда на «Ракете». Так назывался теплоход на подводных крыльях, курсировавший по Иртышу. Три часа по водной глади, и потом ещё минут тридцать на автобусе от пристани – и вот мы почти в первозданном раю. Но в те времена красота природы интересовала нас постольку поскольку. Нам хотелось активности, и рыбалка была одним из развлечений. Но, поначалу, она у нас не заладилась. Рядом с посёлком Артынка текла совсем мелкая, и с ажурного мостика в деталях проглядывались не только трепыхавшиеся на слабом течении изумрудные водоросли, но и отчётливо просвечивало песчаное дно. Обитали на таком мелководье только мальки. Мы, конечно, предприняли попытки закидывать в воду червяка, но потерпели полное фиаско. В тот раз, расстроенные, мы сбежали от деда и умчались на обрыв. На самой кромке обрыва росли деревья, корни которых могуче выпирали из земли прямо над пропастью. Мы не придумали ничего лучше, как передвигаться по ним, перехватываясь руками. Пятнадцатиметровая высота под ногами и почти отвесная стена нас не останавливали. До сих пор помню свои ощущения, когда одна из тонких лиан под моим весом оборвалась, и я повис над Артынкой, отсвечивающей синим далеко внизу, на одной руке.

Вечерами на танцплощадке устраивался концерт. Более взрослые люди при этом делали то, что и положено – танцевали, знакомились, а мы просто глазели и слушали музыку. Больше всего мне запомнилось, как над тайгой плыл моднейший на тот момент голос Юрия Антонова:

Когда я слышу это песню, то всегда вспоминаю Артын.

Мы любили ходить в пешие прогулки. Прихватив удочки, мы всё дальше и дальше удалялись от посёлка, шли вдоль речки, разведывая новые места. Сопровождал нас дед, неутомимо потакавший нашему исследовательскому интересу. Мы баловались, распугивали бурундуков, дурачились. Научились добывать ручейников, на которые клевал небольшой чебак, но уловы наши вызывали у взрослых лишь снисходительную улыбку – пара рыбок за день. Требовалось уходить ещё дальше, за ближайшую деревню – а это километров семь ходу. Решились мы не сразу, тем более, бабушка ворчала, ей не нравились наши долгие отлучки. Да ещё Костя прицепился с совершенно, на мой взгляд, дурацкой идеей. Возле главного корпуса был установлен щит, на котором масляной краской изображалось некое подобие карты. Там указывались все достопримечательности Дома Отдыха, и в нижнем правом углу значилось: «Венгерская деревня, 4 км».