– Не выпутывается, – сказал Глеб, выжимая рубаху. Волосы у него намокли и торчали паклями.
– Ну чё теперь сделаешь, – вздохнул я, мысленно отказываясь от мероприятия.
Но я недооценил Глеба.
– Жди здесь, – сказал он и с хмурым видом ушёл в сторону дома.
Я пожал плечами и стал смотреть на плавунцов, снующих в воде у берега.
Минут через пять он вернулся, держа в руках две удочки.
В ответ на мой удивлённый взгляд, он сложил их под ближайшим кустом.
– Потом объясню, – сказал он таинственно и показал зажатый в руке большой осколок от разбитой бутылки. – Вот, понял?!
– Что понял? – у меня появилось нехорошее предчувствие.
– Поплыли снова!
Не знаю, почему я тогда согласился. Видимо, мы подхватил какой-то вирус хулиганства. И ведь мы снова добрались до той сети, и по очереди резали ячейки осколком, пока не превратили сеть в лохмотья, а в лодку не закинули штук семь жёлтых озёрных карасей-«троячков»11.
Какой же мы тогда испытали «воровской» адреналин, хоть и стыдно это признавать! Но немного оправдывает нас то, что мы, хоть и испортили чужое имущество, но это было имущество браконьеров и такое наказание за установку сетей на дачном пруду являлось актом некоей справедливости.
Ну и, разумеется, нынешняя наша философия рыбалки категорически не предусматривает браконьерские снасти. Быть может, это неприятие «браков» идёт с тех самых пор, кто знает…
Возвращаясь с «рыбалки», мы победно помахивали удочками, азартно рассказывая взрослым, что нашли клёвое место и натаскали всё это великолепие на червя.
Отец удивлённо цокал языком, приняв всё за чистую монету, а Костя смотрел на нас с плохо скрываемым ехидством.
Карасей мы зажарили в сметане, они оказались на удивление сладкими.
А хозяевам уничтоженной сети, кто-то всё же настучал, что на озере в тот день баловались пацаны с десятого участка, но уличить нас в чём-то криминальном уже не было никакой возможности.
Мелодрама
Разыгралась эта душещипательная история в те самые дни, когда мы отдыхали на летних каникулах в Cаргатском районе Омской области. Только вот никак не могу вспомнить название озера. Тогда на берегу водоёма стоял кемпинг с россыпью деревянных домиков, куда селились отдыхающие. Поехали мы большой компанией с друзьями родителей и всё бы ничего, если б не одно досадное обстоятельство. Из подрастающего поколения в этой компании, кроме одиннадцатилетнего меня, не было больше ни одного пацана. Зато присутствовала девчонка, где-то на пару лет меня моложе. Ну и была ещё одна совсем мелкая особь, но она не в счёт: за ней еще вовсю смотрели родители.
Ну, не повезло с пацанами, так не повезло, по-мужски стоически подумал я, рассчитывая заняться на отдыхе серьёзными делами в одиночку. Но не тут-то было.
Ленка, а именно так звали роковую фемину, прицепилась ко мне как банный лист. Таскалась за мной повсюду, болтала какую-то ерунду. Вначале я, в силу своего воспитания, особого внимания на неё не обращал. Надеялся, что сама отстанет. Но этого не происходило. Я подготавливал снасти к рыбалке, выстругивал из коры корабль, помогал долговязому мужичку из нашей компании доставать мордушку12 из озера. Она всё время топталась рядом. Путалась под ногами, задавала дурацкие вопросы, лезла с глупыми комментариями.
Я пока терпел, логично рассудив, что всё рано или поздно заканчивается. Ведь скоро мы с отцом большую часть времени станем проводить на рыбалке, и Ленке придётся найти себе другого слушателя её девчачьих откровений.
Я даже сдержался, когда после завтрака на следующий день моя мать высказала мне в том смысле, что Лена нажаловалась, мол, я не пошёл с ней вечером на танцы. Хотя меня просто распирало от возмущения.
«Да как она могла!?» – думал я, по пути к коттеджу, яростно сбивая длинным прутом ни в чём не повинные листья с веток.
– Анто-о-оша, – Ленка, как ни в чём ни бывало, стояла возле нашего крыльца. И невинно хлопала ресницами. – А мы куда сейчас по-о-ойдем?
Я только выдохнул и отбросил прут от греха подальше.
– Никуда не пойдём, – сказал я, разворачиваясь. – К твоим родителям пойдём. Чтобы они тебя в Африку отправили.
Время шло, и я не без злорадства думал о завтрашнем мероприятии. В пять часов мы должны были уже выйти с отцом в путь, пока некоторые будут сладко посапывать. И когда эти некоторые проснутся, нас уже в лагере не будет. Я даже хихикнул, когда представил, как кое-кто припрётся к нашему домику, а ей моя мама скажет, что я ушёл на рыбалку!
В предрассветных сумерках домики казались избушкам на курьих ножках, а редколесье на выходе из лагеря – дремучим непроходимым урочищем.
На рыбалку мы собрались идти на протоку. Путь предстоял неблизкий, километра три. Говорили, что там проснулся карась, и мы с нетерпением ожидали возможности это проверить. Надо сказать, что на озере, где располагался наш лагерь, на удочку не клевало, потому что у берега было очень мелко. В «морду», который ставил наш знакомый на ночь, заплывая чуть ли не на середину, в камыши, попадались одна-две маленьких рыбки. Поэтому выбор места ловли для нас был очевиден.
Поёживаясь от прохлады, мы с отцом дошли по дороге до парадных ворот лагеря и зачем-то остановились.
Отец стал осматриваться в разные стороны, явно кого-то выискивая.
Всё это мне слегка не понравилось.
– Нету их ещё, – сказал отец и достал из пачки сигарету.
– Кого? – ревниво поинтересовался я.
И тут, словно отвечая на мой вопрос, из предрассветного тумана на нас выплыла живописная группа товарищей.
Группу составляли: папа Лены, одетый в камуфляжный костюм с капюшоном. В руке он держал удочки; мама Лены в голубом свитере, спортивных штанах и легкомысленной шляпке с широкими полями; сама Лена, в разноцветном костюме и с сачком для ловли бабочек, перекинутом через плечо.
Проклятая девочка смотрела на меня и торжествующе щурилась.
В итоге это была не рыбалка, а какое-то мучение.
Во-первых, Ленка громко разговаривала и пугала рыбу. Во-вторых, она с силой шлёпала поплавком и самим удилищем по воде при забросе, что опять же нервировало подводных обитателей. Я не сомневался, что у нас не клевало только по этой причине. Ведь соседи, среди которых не было сумасшедших, поймали уже с пяток карасей. Ещё она то и дело просила ей помочь – то надеть червяка, то отрегулировать глубину. Ещё она отвлекала. Ещё она делала миллион вещей, чтобы испортить рыбалку.
И всё же, вопреки её вредительству, нам с отцом удалось за пару часов вытащить по три приличных рыбины.
Удивительно, но одного шального карася поймала и сама наша юная «рыбачка». Поймать-то она его поймала, но тут выяснилась одна любопытная вещь.
Ленка держала удочку стоймя. На крючке болтался карась. Но она не могла его снять и положить в садок, потому что боялась трогать рыбу!
Да это же было просто прекрасно! У меня появилась хорошая возможность отыграться.
Я немедленно перетащил ведро с карасями ближе к себе.
Теперь с очередным приближением диверсантки, я просто запускал руку в ведро, нащупывал там карася, и предупреждающе поднимал вверх. Как правило, это останавливало Ленку, как чеснок останавливает вампира.
Однако она, не желая до последнего сдаваться, начинала громко спрашивать меня о чём-нибудь издалека. Тогда я вскакивал на ноги и бежал к ней с зажатой в руке рыбой. Взвизгнув, она срывалась с места и неслась прочь по берегу, снося всё на своём пути.
– А может, – спросил я у отца вечером, с надеждой заглядывая ему в глаза, – завтра мы пойдём на рыбалку без этих ужасных Куприяновых? Как в старые добрые времена, а?
– Нельзя, – рассеяно ответил отец, явно не замечая моего взволнованного состояния, – Ленка сказала родителям, что ей сильно понравилось…