И это еще не самое, страшное. Бывает и хуже.
– Сын попал во внутренние войска, в Московскую область, – рассказывает Н. Е. Фарафонова. – Прослужил всего три месяца, а сейчас в госпитале в тяжелом состоянии, две операции сделали. После отбоя поднял его «дед», дагестанец, разжалованный сержант, и давай сонного бить. И как: перитонит, травма черепа, гематомы. Трое суток его в казарме скрывали и уж только потом отвезли в реанимацию. Били его, а никто из роты не заступился, хотя все сто двадцать человек видели. Сначала нам сообщили, что у сына аппендицит, а когда мы приехали – долго к нему не пускали. Офицеры не хотят с этим делом разбираться, полное бездушие, документы нам не показывают. Сын ушел в армию, был семьдесят килограммов весом, а сейчас пятьдесят. Подали в суд, но будут ли результаты? Даже телеграмму о состоянии его здоровья из госпиталя нам дали только через месяц.
Тяжело было все это слушать… К офицерам облвоенкомата и гарнизона, приглашенным на слет, прежде всего обращались матери. Вопросов было много, трудных вопросов, на которые ответить просто так невозможно.
– Почему российские парни должны разнимать кавказцев, а они служат у нас, да еще наших ребят бьют?
– У меня внук в Степанакерт попал, восемнадцатилетний против этих бородачей, автомат не умеет держать. Да лучше бы я за него отслужил! – говорит дедушка-ветеран.
– Пока в Советской Армии такие генералы, как Макашов и Язов, мы вам не доверяем, – кричат из зала.
Попытался объяснить мамам, почему в армии «дедовщина», начальник политотдела облвоенкомата Ю. Г. Новиков:
– Мы еще перед отправкой в войска говорим ребятам: «Не замыкайтесь, не молчите, сообщайте о всех случаях издевательств командирам или в военкомат». Но ребята боятся «дедов». И еще одна причина: много стало призывников со слабым здоровьем. Это и оттого, что не хватает врачей-педиатров, на призывных комиссиях бывают ошибки. Тяжело с питанием, экологические проблемы…
Но, конечно, корни «дедовщины» не только в этом, и приказом министра обороны ее не запретишь. Вот что вспоминают бывшие солдаты, которым уже некого бояться, рассказывая об армии.
С. СЕРГЕЕВ, ныне рабочий:
– Служил в стройбате. В учебке у нас «дедовщины» вообще не было. Все одного призыва, все равны, и сержанты были хорошие. А когда попал в роту, там все было. Из ста восьмидесяти человек русских только пятнадцать, немцев из Киргизии и то больше – восемнадцать. Сорок украинцев, сорок – грузин, остальные азербайджанцы и другие, в основном из Средней Азии. Все, кроме русских, держались друг за друга, попробуй тронь кого из азербайджанцев. Украинцы держались вместе, а наши – дураки, и били их чаще. Драки каждый день. Я и сам челюсть ломал. Никому не поддавался, и меня боялись даже украинцы.
– А офицеры чего смотрели?
– Так и офицеры били. И их били. Но вот я бил только за дело, если не слушались «молодые». Кавказцы считают, что пол мыть и посуду – это женское дело, а почему это мы, русские, должны за ними убирать? Пока, бывает, в морду не дашь, он и не сделает. «Дедовщина» – это такая уж традиция, без нее нельзя. Ну почему «дед» перед дембелем должен, как « молодой», все делать?
В. МОРОЗОВ, сейчас мастер на заводе:
– Служил в мотострелковых войсках. В учебке было особенно тяжело, но «дедовщину» на себе ощутил и там. Сержанты как-то выпили, один наблевал, приказали: убирать. Пока «молодой» – вся грязь его. В армии не любят тихонь, слабых, им чаще всего и достается. И очень важно, как себя поставишь. Друзей-земляков надо иметь, да и вообще – что это за солдат, если он же себя не может защитить? Я был сержантом – никогда никого не обижал. А уж таких избиений, убийств не помню. Один солдат у нас застрелился в карауле из-за того, что девчонка изменила, а так все нормально было.
«…Если не можешь себя защищать…». Дмитрий Королев, с письма которого мы начали этот рассказ, защити себя, но при этом убил другого. История эта еще не закончилась, ему предстоит военный трибунал. Но и случай этот такой, что произойти в армии может с каждым. Пять дней его жестоко избивали солдаты-азербайджанцы. Друг Дмитрия накануне трагедии избитый, попал в госпиталь, а сам он в тот день, отбиваясь в столовой от пятерых, ударил одного из них жом. «Папа, – сказал он отцу при встрече, – если бы я его не убил, тогда ты бы приехал за гробом». Родителей убитого солдата командование незадолго до трагедии вызывало в часть, жалуясь на его хулиганство. Не приехали, сочли за шутку: командиры, как учителя в школе, вызывают родителей «нашалившего» солдата.
Конечно, нельзя безапелляционно утверждать, что вся наша армия больна «дедовщиной». Но тем не менее проблема эта есть, и она все более обостряется.
Для того и создаются комитеты солдатских матерей, чтобы помогать тем военнослужащим, кто попал в беду. Всем призывникам, куда бы они ни попали служить, даются теперь номера телефонов ближайшего комитета солдатских матерей, куда они могли бы обратиться. Мамы отныне будут присутствовать на призывных комиссиях, им бывает виднее, чем врачам и офицерам, можно ли служит парню и где ему будет легче. Комитеты солдатских матерей призваны оперативно реагировать на все случаи неуставных отношений в армии, издевательств, избиений и помогать попавшему в беду парню. Солдат должен знать, что в случае чего ему поможет мать, пусть и не его, но мать солдата, которая поймет все.
Комитеты солдатских матерей, конечно, не панацея от «дедовщины». Проблему надо решать комплексно всем обществом. На этом слете был и народный депутат РСФСР Б. Немцов. Вот его предложения:
– Старую армейскую структур нельзя реанимировать. Генералы далеки от ваших забот, одиозно сейчас выглядят и политорганы. Армию нельзя быстро реорганизовать, это заскорузлая структура. Необходимо разработать основы для создания российской армии, которая была бы профессиональной. И начать надо с реорганизации внутренних войск в национальную гвардию, которая подчинялась бы Верховному Совету РСФСР. И роль комитета солдатских матерей в этом должна быть большой. Российский парламент имеет право приостановить призыв в армию. И мы так сделаем, если в Степанакерте будут оставаться российские парни…
Высказываний и предложений было много, нередко противоречивых. Но мысль у всех едина: армейские проблемы решать надо безотлагательно, и желательно – профессионально, если мы хотим иметь и надежную армию, и наших сыновей, вернувшихся из нее живыми и здоровыми.
12.11.90 г.
«КОНДОР» ПОДАЕТ СИГНАЛ БЕДСТВИЯ
Погода в тот день выдалась такая, что сразу вспомнилась поговорка про собаку и ее хорошего хозяина. Офицеры-пехотинцы же такую погоду без тени юмора называют «тактической». Холодный пронизывающий ветер с дождем не смутил в тот день ребят из нижегородских военно-патриотических клубов, проходивших аттестацию на звание курсанта городского военно-патриотического центра «Кондор».
Предстояло совершить семикилометровый марш-бросок с полной выкладкой пехотинца, за ним без остановки преодолеть полосу препятствий, а потом – стрельба из автомата. И лишь лучшие, а не все могли после этого рассчитывать на звание курсанта «Кондора» – своеобразной гвардии военно-патриотических клубов.
Тридцать два человека (кто был уверен в своих силах) прошли в тот день эту дистанцию. Остальные ребята были только зрителями.
Трудно было поверить, что этому парню ростом под 180 сантиметров всего 16 лет и он учится в школе.
– Павлович Женя, – представился он, – в военно-патриотическом клубе занимаюсь год. Хочу поступить в Рязанское воздушно-десантное училище и стать профессиональным военным. А здесь, в клубе, я чувствую себя настоящим мужчиной. С парашютом уже три раза прыгал.