– А вот и нет, Мариночка. Я раскусил твой план. Хоть и не сразу. Умно, очень умно. И подсказку дала мне ты сама. На кладбище.
Женщина схватилась за живот и со стоном опустилась на пуфик, стоящий у входной двери.
– Да, я понимаю, что не вовремя, но тебе придётся меня выслушать. И прямо сейчас. Ты правильно сказала – мы о тебе мало что знали. А ты, голубушка, оказывается, тёмная лошадка. Пока Юрка твой с друзьями завод поднимал и деньги делал, ты сумела втихаря выучиться на психиатра. А ещё посещала курсы по всяким там психотехнологиям, гипнозу и тому подобному. Ты умудрилась на подставное лицо открыть медклинику, предоставляющую, помимо ЭКО, и услуги других специалистов. В том числе и психотерапевта. Так что доступ к рецептам на волшебные зелья у тебя был. Это помимо твоих знаний и умений. Ты прекрасно знала, что твой драгоценный Юрочка не воздержан в своих желаниях. Ты, видимо, посчитала унизительным привязывать к себе мужа при помощи всяких там НЛП и гипнозов. Тебе хотелось чистой, нормальной любви. И кто тебя за это может осудить! А его случки с Кристиной стали для тебя последней каплей. Особенно когда эта маленькая дрянь начала тебе угрожать и утверждать, что тоже беременна от твоего мужа. Это же прямая угроза наследству и ребёнку. Вдруг в Юрочке взыграет отцовское чувство и он разделит капиталы между твоим сыном и бастардом Кристины? Нет, не для этого ты столько лет пыталась забеременеть! Не для этого ты столько лет терпела измены мужа. Я так полагаю, что с твоими обширными связями тебе не составило труда найти спеца, чуть модифицировавшего пистолет Юрочки, который он по случайности забыл зарегистрировать.
Марина встала, придерживая рукой живот:
– Коленька, всё это, ну почти всё, ерунда. Ну выучилась на психиатра и что тут такого? Подумаешь! А Юрочку я не убивала! Так что давай не будем ссориться. Мы ведь знаем друг друга с детских лет. Разве я способна на убийство! Ай! Как больно!
– Воды давно отошли?
– Час назад.
– Ну тогда у нас есть ещё время для разговора.
– Ну давай, вещай дальше, – снова опустилась на пуфик Марина. И ухмыльнулась вдруг так зло и неприятно.
– Как ты встретилась с Кристиной, я думаю, не важно. Важно то, что ты поняла, что девушка психически не совсем здорова. И каким-то образом заманила в свою клинику. Там ты обработала её с помощью психотропных препаратов и внушила, что она должна застрелиться на глазах у Юрочки. Тот не дурак, сразу бы понял, кто автор самоубийства. И впредь поостерёгся бы ходить налево. А то мало ли кто ещё от него забеременеет. Ведь ты, при всём своём уме, не догадалась отправить Кристину к гинекологу и приняла её состояние за реальную беременность. А дальше дело техники. Надоумить у бабки в деревне пожить дело плёвое. Потом снова в город выманить. Правда, пришлось потратиться и снять новую квартиру Кристине.
Но оно того стоило. Квартирка на первом этаже, с отдельным входом. Ты, Мариночка, слишком недоверчива, чтобы поручать кому-либо такие деликатные дела.
Поэтому решила всё сделать сама. У нас есть видеозапись с камеры наблюдения, как ты входишь и выходишь из подъезда, где находится квартира Кристины. Только ты не ожидала, что всё пойдёт не так, как ты задумывала. Хотя, если задуматься, такой вариант развития событий тебе тоже на руку – ты единственная наследница Юрия.
Думаю, это ты прислала охранникам в офис пиццу со слабительным – мы ищем доказательства. И да, признаюсь, пока не нашли.
Когда они ушли в туалет, Кристина свободно вошла к Юрочке. Там она сделала в точности всё, на что ты её запрограммировала. Вот только Юркину реакцию ты не правильно просчитала – он кинулся спасать Кристину. И сам напоролся на пулю. Вот такой был наш Юрий Михайлович. И если бы ты хорошо знала своего супруга, то поняла, что он не даст застрелиться у него на глазах беременной, хоть и бывшей, хоть и надоевшей девушке. Вот так, Мариночка. Вот так.
– Хорошая история. Интересная. Но мне уже пора, Коленька. Ехать рожать Юрочкиного наследника.
Женщина встала и взяла сумку с вещами. На её изумительно красивом лице отражались боль и тоска. Она твёрдо посмотрела в глаза Терёхину и тихо сказала:
– Коля, будь другом, убей Кристину. Это она застрелила моего любимого мужа. Какой бы он ни был – я его любила, а он любил меня. Я это точно знаю. Так что убей Кристину. Отомсти за меня, Коленька. И за нашего с Юрой долгожданного ребёночка. Я знаю, ты это можешь. И друзья твои могут. Я всё про вас знаю. И могу доказать – документы у меня. Спрятаны в надёжном месте. Мне их Юрочка отдал ещё в прошлом году. Да и много чего рассказывал про вас. Убей Кристину, и я все доказательства тебе отдам. А мои рассказы без подкрепления документами ничего не стоят, ты же это прекрасно понимаешь.
Марина открыла входную дверь – там как раз из лифта выходил её личный охранник. Он взял из её руки тяжёлую сумку и подхватил под локоток, помогая войти в лифт.
Терёхин захлопнул дверь квартиры и устало привалился к косяку.
Какая женщина! Какая женщина!
Носки мёртвого сына
Всем погибшим в Великой Отечественной войне посвящается
Я стояла, запрокинув голову и приложив ладонь козырьком ко лбу, с надеждой выискивая взглядом в белёсом летнем небе жаворонка.
Вчера вечером, когда мы возвращались из деревенского магазина, бабушка Арина показала мне в небе маленькую щебечущую точку и сказала, что это жаворонок кувыркается. А раз он кувыркается, то завтра снова будет жарко. А раз будет жарко, то мы пойдём купаться на реку. А ещё бабушка сказала, что увидеть в небе жаворонка – это хорошая примета.
Я тогда, четырёхлетняя, не поняла, что означает слово «примета». Но что такое «хорошо» – я точно знала.
И правда, сегодня было очень жарко. Жарче, чем вчера. Ветра почти не было, а яркое солнце выбелило всё до неузнаваемости – меловые горы, дома, деревья, траву и даже высоченные заросли крапивы на заднем дворе. Хотелось окунуться в холодную, чистую воду реки Оскол и плескаться, пока зуб на зуб не перестанет попадать. Плавать меня научили родители раньше, чем ходить.
В ожидании я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у крыльца, на котором сидела бабушка и лущила горошек для супа. Пустые стручки летели в ведро и предназначались на корм свиньям, а горошинки – в алюминиевую миску.
Но вместо этого с утра пришла тётка Нюра. Она сердито хлопнула калиткой, пересекла двор, взметнув подолом длинной ситцевой юбки клубы пыли и распугав наших кур. Что-то неразборчиво пробурчала в мою сторону. Кряхтя, быстро поднялась по ступенькам в дом, приподняв цветастый подол обеими руками и смешно оттопыривая локти. На что моя обыкновенно строгая бабушка лишь тяжело вздохнула, покачала головой:
– Горюшко-то какое! Вот горюшко-то!
Сняла с колен миску с вылущенным горошком и поставила её прямо на землю у крыльца, на радость сбежавшимся курам. Отряхнула юбку и вслед за соседкой поднялась в дом.
Движимая любопытством, я тоже поднялась по ступенькам и уже хотела было войти в приоткрытую дверь следом за бабушкой, как тётка Нюра зло приказала:
– Малая пусть на дворе останется. Нечего ей тут наши лясы слушать.
В испуге от резкого окрика я замерла на крыльце, не понимая, чем провинилась. На глаза сразу же навернулись слёзы и покатились по щекам крупными каплями.
– Не кричи на неё. Гляди вон, напужала рябёнка. Сядь, Нюра, пока в горнице. Ишь, суетная! Дочка, – крикнула она мне, – погоди маленько, сейчас приду.
И вправду, через мгновение бабушка вышла на крыльцо, где я всё ещё стояла столбом.
– Ну, чего ты? Не реви! – бабушка фартуком вытерла мне лицо и чмокнула в макушку. – На вот, поешь пока.
Она протянула мне ароматный кукурузный початок, посыпанный крупной солью.