–Вы слышали, на той неделе ждут спонсоров. Идиоты! – восклицает Ирина, – врачи сами здесь с катушек съехали. Кто им сюда что повезет?
–Сейчас модно телевизоры и видики дарить, – замечает Маша.
–На кой нам тут видик?! Лучше бы пожрать привезли. Без мультиков проживем.
–А я бы посмотрела, – вставляет Пуся.
–Телевизор, конечно, здорово, только к нему надо еще добавить постельное белье и мебель, – вмешивается Верка, – нам в приют тоже привезли телик, а туфли только на малышню. Мы с Юлькой одни на двоих носим.
Мария поднимается с пола, выпрямляется, принимает гордую позу.
–Представьте, девчата, набегут сюда молодые неженатые спонсоры, увидят нас и…
–И околеют.
–Нее, посмотрят и…
–И сбегут.
–Да, нет же, увидят нас и …
–И превратятся в жаб, – не сдается Ирина..
–Ну, тебя, – надувает губы Маша.
–Нет, нет, почему в жаб? – смеется Верка, – почему в жаб – в тараканов. Вон их здесь сколько, видно уже приходили.
Неожиданно дверь распахивается, весь дверной проем занимает громадная фигура в белом халате, женщина так широка, что даже видна не вся. Она громко вздыхает, поворачивается боком и буквально протискивается в палату. За собой тащит тележку, уставленную стаканчиками. Я никогда раньше не видела людей такого размера, разве что в мультиках. Из нее одной можно было бы слепить десяток теток. Непомерно маленькая голова произносит почти басом:
–Лекарства.
Она оглядывает нас, как удав кроликов.
–Быстро!
Все покорно плетутся к тележке, горстями глотают разноцветные кружочки, запивают из крохотных мензурок. Я сжимаюсь в комочек, не знаю, что делать. Взгляд монстра останавливается на мне. Чувствую себя насекомым:
–Тебе ничего, – произносит она, выталкивает тележку в коридор, и тяжело ступая, уносит себя прочь. Дверь закрывается.
–Что это было? – спрашиваю я мертвым голосом.
–Санитарка, Алефтина Африкановна.
–В просторечье – Фрикаделька.
–Это она «фрикаделька»? – не верю я, – скорее слониха.
–Значит, «слонячья фрикаделька», – смеется Пуся.
Как же здесь медленно идет время. Дома день пролетит и не заметишь, а в больнице час как год. Делать совершенно нечего. Скука смертная! Нечем отвлечься от своих мыслей и страхов. Уж скорее бы все разрешилось с этим трупом. Когда Маринка все узнает и заберет меня из этой клетки?! Решетки угнетают. А вдруг это я его убила? Я же была сама не своя. Нет, нет, не думать об этом! Я не попаду в тюрьму, не попаду! Только не я! От тюрьмы да от сумы не зарекайся! Ой, мамочка!! Не думать, не думать!
Все маются от безделья, пытаются убить время. У Лены карты, раскладывает на подушке пасьянс. Верка смотрит в окно, Пуся в синюю стенку, Маша роется в своей бездонной тумбочке, извлекает потрепанную книжонку.
–Кто сегодня читает?
–Я вчера за день пол книги прочитала, – зевает Ирина. – Теперь твоя очередь.
Маша устраивается на кровати с ногами, сует подушку под спину.
–На какой главе вчера остановились?
–Там закладка.
–Ага, нашла.
Она читает вслух какую-то фантастику. Все слушают со скучными лицами. Другой книжки нет, я мощусь на своей кровати, подушечка у меня совсем маленькая, чувствую спиной холодную стену. Стараюсь вникнуть в смысл повествования. Только бы заткнуть собственные мысли. Но рассказ не очень-то увлекательный. Я тайком наблюдаю за своими новыми соседками. Пытаюсь понять, почему они здесь. Ведь просто так в психушке не лежат. На первый взгляд тетки как тетки. Ну, с Пусей все понятно. Она так и осталась ребенком. Только сомневаюсь, что таблетки от этого вылечат. Ирка с Веркой наверное, истерички. А Мария – здоровая, красивая, веселая. С ней-то что? Так я ничего и не понимаю.
Долгожданный ужин подвергает меня в уныние. Зеленоватая манная каша тщательно размазанная по тарелке, одно утешение кусок хлеба с маслом и чай. Хорошо, что мы успели как следует подкрепиться.
Вечером я не нахожу себе места. И все потому, что вспомнила вчерашний звонок, приятный мужской голос:
–Добрый вечер, это Александр…
Боже мой, это было только вчера! А мне кажется, что сто лет назад, во сне. Ведь мы назначили встречу на семь вечера. На часах пол восьмого, он, конечно, пришел, не дождался и ушел! Подумал, бог знает что! Если звонил домой – еще хуже! Серега взял трубку, представляю, что он ему мог наговорить! Так нельзя, нельзя! То помпон, то синяк, то это все. Ну, все наперекасяк!
От полноты чувств я уже готова сочинять длинный, печальный стих, но под рукой ни ручки, ни бумаги. Тоска…
Глава шестая.
Второй день.
Всю ночь я ловлю подушку. Эта зараза оказалась в четыре раза меньше, чем моя наволочка. Она выскакивает из-под головы, будто кусок мыла в ванной. Два раза извлекала ее с пола, так как матрас гораздо короче кровати, и она проваливается в дырку между сеткой и спинкой. Где только взяли эту уродскую койку!
Пробуждение отвратительное, все тело ноет, лежу вытянувшись как мумия в саркофаге. Глаза открывать не хочется. Кто-то настойчиво требует:
–Вставай, скоро обход.
Со стоном выбираюсь из своей пастели. Сразу же вижу «фрикадельку» выползающую за дверь. Мария плещется у умывальника. Ирка воюет с расческой. Пуся прыгает на кровати.
–Хватит дрыхнуть, – заявляет Верка, натягивая кофту, – мы уже таблеток нажрались, градусники согрели, не отставай от коллектива.
Я оглядываюсь, все по-прежнему в домашних халатах, тапочках, а мне так хочется натянуть джинсы, я вовсе не чувствую себя дома, но выделываться мне не к чему, я же прячусь.
Подтягиваемся к столу, чтобы увидеть ту же прекрасную манку, опять вся моя еда – чай с бутербродом. Хочу домой!
Пара дней, в моем понимании это – вчера и сегодня. С самого утра начинаю ждать освобождения. Когда, ну, когда появится Марина?
Часы идут, она все не появляется. Я теряю терпение. Думаю только об этом, ничем не могу отвлечься. Машка опять читает вслух, от Стругатских с души воротит, и как мне раньше могло это нравиться?! Хочу домой!
Похоже, это не только мое настроение. Все какие-то хмурые, неразговорчивые. Машка читает монотонно, Ирка рвет какие-то бумажки, Верка взяла у Лены карты, гадает, морщится, Пуся обняла подушку, свернулась на кровати калачиком.
Маша захлопывает книгу:
–Все, надоело, Ирка, читай!
–Сейчас обход.
–Ну и что?
–Меня выпишут.
–С чего ты взяла? – с усмешкой спрашивает Верка.
–Я здесь уже двенадцать дней.
–И что?
–Меня выпишут! – упрямо повторяет Ирка, – меня дома ждут.
–То-то к тебе никто не ходит.
–Вер, не трогай ее, – устало просит Машка.
Я сразу заметила, что она здесь, как бы главная. Все ее слушаются и не спорят. Верка хмыкает, возвращается к своему гаданию, потом сердито смешивает карты.
–Ну, ничего сегодня не выходит!
Ирина пугается ее резкого жеста, как заяц, лихорадочно собирает свои бумажки, потом вдруг все бросает. Белые клочки кружатся в воздухе будто снег.
–Собирай, – советует Маша, – на обход зав. отделением придет. Опять будет про порядок вещать.
–Не буду, – бубнит Ирка, – меня сейчас выпишут.
–Это врятли, – рассуждает Верка, – психов так быстро не отпускают.
–Я не псих! – опять кричит Ирка, хватает подушку, швыряет в лицо Веры, – я нормальная, это ты дура! Дура!
На голову обидчицы обрушивается покрывало, одеяло, простыня. Ирка спеленывает ее всю и начинает бить кулаками, коленками, головой. Все происходит так быстро, что никто не успевает вмешаться, потом все разом бросаются разнимать. Я тоже пытаюсь быть полезной. Маша с Леной вдвоем изо всех сил держат Ирку, я разворачиваю Верку, она хватает ртом воздух, Пуся уже бежит с кружкой воды. Все тяжело дышат как после кросса.
–Дура! – наконец, выдавливает Вера.
–А ты больно умная, – отчитывает ее Мария. – зачем ее заводишь? Ведь, не в первый раз уже. Еще бы чуть-чуть, и санитары бы прибежали!
–Да нужна она мне, – огрызается Верка.
Ирку трясет, она смотрит на нас с ненавистью, но вдруг вся сжимается и начинает рыдать, громко, задыхаясь, и всхлипывая, как ребенок. Машка отпускает ее, а Лена обнимает по-матерински, гладит по голове, успокаивает. Я смотрю на них, и чувствую как безумно мне самой хочется, чтобы меня вот также пожалели. Честное слово, я завидую Ирке.