Если бы не возгласы на чистейшем русском языке, что громко и приветливо раздались при их с Айболитом появлении, Сергей, скорее всего, мог предположить, что попал в логово душманов.
Да и все вокруг напоминало обычное афганское жилище.
Сами же его обитатели – местных жителей. Заросшие бородами, обряженные в длинные – до колен белые полотняные рубахи и широкие штаны, они хоть сейчас могли бы безбоязненно затеряться хоть в базарной толчее, хоть на людной городской улице.
– Принимайте подельника, да не очень на него наседайте. Непросто было найти человека с такой фотокарточкой как у этого! – несколько развязано и уже совсем не врачебно – интеллигентски заявил с порога своим людям Петр Иванович.
И эти его слова, и ответный рык бородачей не мог не смутить Сергея Калугу. Теперь его провожатый совсем не походил на того доброго доктора Айболита, каким он показался ему при первой встрече в медицинском батальоне.
Скорее – на атамана злых разбойников, откровенно показавшего свою истинную сущность.
Примирился парень, с новым для себя положением, после краткого инструктажа, проведенного полковником в отдельном отсеке подземелья. Где кроме них, не было никого постороннего.
Суть того, что ему предстоит, была не столь уж необъяснимой.
Готовится, дескать, диверсионная операция в тылу душманов. И Сергей Калуга будет одним из тех, кто пойдет отдельной группой:
– Фамилии товарищей ему знать необязательно, как и его собственную фамилию – другим.
– До выхода на задание – неделя, – заявил старший по должности укротитель подземных «Бармалеев». – За этот срок тебе, как новичку преподадут все те навыки, что понадобятся на операцию конкретно от Калуги.
– Теперь все понятно, младший сержант? – официально заканчивая разговор, спросил Петр Иванович. – Понял, что от тебя требуется!
– Так точно, товарища полковник! – вытянувшись по струнке, громко отчеканил Калуга.
Теперь-то уж в его голосе не было прежней снисходительности к старшему по возрасту. Только – гордость за доверие и уверенность в том, что его он оправдает.
– Ну, вот и хорошо – иди теперь к ребятам, – радостно услышал он от нового начальника. – Главного из них ты сейчас сможешь увидеть и оценить, а зовут его Вагиз.
Полковник вдруг осекся и постарался акцентировать внимание нового служаки именно на последнем указании:
– Да ты это сразу поймешь!
Теперь уже окончательно прощаясь, Петр Иванович снова превратился в прежнего старикашку из мирного, то ли ветеринарного, то ли медицинского персонала.
На прощание он панибратски подал Сергею свою белую, пухленькую ладонь:
– Желаю всего наилучшего.
…Вагиза, про которого столь многозначительно говорил полковник, Сергей и вправду определил с самого первого взгляда.
Войдя в спортзал, он увидел, как один чёрнобородый детина, легко, будто не прикладывая к этому никаких усилий, бросил по очереди на ковер, одного за другим, сразу трех других соперников.
По собственному борцовскому опыту Калуга догадался, что так обычно бывает, когда отрабатываются приемы защиты от нападения с холодным оружием. Когда ученики без особого фанатизма отстаивают собственную неприкосновенность.
Однако, как на самом деле оказалось, не только поэтому, стоявший в центре ковра тяжеловес, словно мух раскидал своих противников.
В чем новичок вскоре и убедился на собственных боках, как только был замечен участниками тренировочного процесса, готовыми и над ним посмеяться, как это делал он, не скрыв улыбки при виде живого «кегельбана».
– А ты, салага, не рискнешь? – еще более чем прежде, осклабился Вагиз, показывая белые ровные зубы в раздвинувшемся проеме черной густой бороды. – Может быть, действительно, мои парни такие смешные для Вашей милости.
Не ожидая согласия, он кинул Сергею большой афганский нож.
Ловко поймав оружие, Калуга пропустил мимо ушей, явно, не полагавшийся ему уничижительный титул, потратив на показную невозмутимость слишком много мозговых извилин.
И тут же поплатился за свою неосторожность, когда слишком смело пошел вперед на чернобородого насмешника, видимо, надеясь, что собственный опыт самбиста – без пяти минут мастера спорта, поможет ему не оплошать, как все предыдущие соперники бородача.
Да только и его порыв кончился тем же, что и у других. Неуловимым движением Вагиз поймал его руку и бросил парня через себя.
– Да, придется поучиться! – уже совершенно серьезно, без намека на улыбку в глазах, жестко блеснувших искорками азарта, проговорил он.
Калуга, неожиданно посрамленный, да еще на глазах такого множества людей, перед которыми он желал выглядеть настоящим воином, не смог скрыть обиду.
Потому при этих словах, он молча смотрел на своего обидчика. Снизу вверх. Не спеша подниматься с ковра, куда его припечатал человек, по описанию полковника, должный быть – Вагизом.
А тот уже вошел в роль старшего командира над новичком в своей команде.
– Ведь тебе-то, парень, нужно этой штукой, – он подкинул за лезвие нож и поймал его за рукоять. – Научиться владеть лучше всех нас.
Судя по всему, задача сержанта из срочного состава бригады спецназа ВДВ, ему была уже известна:
– Там, куда пошлют, ты будешь один на один с множеством вооружённых до зубов врагов, и только вот такой кинжал станет для тебя единственной защитой!
И тут обида сразу прошла. Моментально оказавшись на ногах, Калуга был готов вновь и вновь отрабатывать не получившийся пока прием.
– Где там? – заодно не утерпел Сергей и от вопроса.
И снова прокололся, выказав нетерпение и любопытство.
– Об этом еще рано! – донеслось в ответ.
Посчитав обряд знакомства им до конца благополучно исполненным, чернобородый Вагиз отдал младшему сержанту последующие руководящие указания уже на общих основаниях.
– Давай, боец, меняй одежду и за дело! – сказал, как отрезал бородач. – Всего неделя у нас на все про все!
Афганский наряд Калуга, как, оказалось, принес для себя сам.
И шапка, и длиннополая рубаха, и широкие штаны, и даже безрукавка из черного выцветшего сукна были в том самом увесистом свертке, что еще в вертолете отдал ему Айболит.
Причем все – нужного размера.
– Здесь, действительно, не шутят. Все делают так, что потом и комар носа не подточит! – сделал для себя, последний на этот день, вывод Калуга и начал переодеваться в той камере, куда указал ему идти Вагиз.
Но и после первого поражения новичок не сразу попал на ковер. В зале тренажеров, обставленном не хуже, чем у иной сборной страны по спортивным единоборствам, сначала пришлось изрядно попотеть.
– Обедаем мы раз в день – в ужин! – скаламбурил Вагиз в своем очередном наставлении вновь прибывшему к ним младшему сержанту. – Это чтобы пища не мешала занятиям, да и сам не привыкал идти в бой с полным брюхом.
Даже столь жесткие порядки не испортили настроение парня, всей душой увлекшегося новым для него делом.
А когда, наконец, оказался за столом, наверху, уже был поздний вечер. И совсем не оставалось сил справиться с богатой едой, блюдами с которой был обильно уставлен достархан.
– Давай, парень, уминай, что дают, – велел ему, не ожидая и не приветствуя отказа, старший в команде. – Еда здесь перед тобой – на целый завтрашний день.
Тут же, не теряя времени – за общим для всей команды ужином, он познакомил новичка с остальными из своей группы, готовящейся на спецзадание.
Каримом назвался усатый, с гладко выбритой головой таджик. Олдузом – самый пожилой из их компании – сорокалетний узбек. А сам Вагиз, скорее всего, был с Кавказа.
Во всяком случае, его орлиный нос, крючковатым клювом хищной птицы, что так и нависал над усами и бородой, безошибочно выдавал в нем выходца с гор.