Дату я назвать не смогла.
– Кто сейчас президент?
Пауза. Я напряженно подняла руку.
«Ригидность конечностей», – записал доктор Наджар в своем листке обхода.
– Ч… что?
Никаких эмоций. Ничего.
– Кто сейчас президент?
«Не фиксирует внимание», – записал он.
– О… Обама.
«Голос тихий, монотонный, заметно шепелявит».
Мой язык меня не слушался. Доктор достал из кармана белого халата несколько инструментов. Он постучал по моим коленным чашечкам молоточком для проверки рефлексов; рефлекс был снижен. Затем посветил фонариком мне в глаза, отметив, что зрачки плохо сокращаются.
– Хорошо, теперь дотроньтесь до кончика носа этой рукой. – Он прикоснулся к моей правой руке.
Напряженно, двигаясь как робот, я подняла руку и в несколько этапов, как в замедленной съемке, поднесла ее к лицу и все же промахнулась, хоть и почти попала. «Двигательная заторможенность», – подумал доктор Наджар.
– Хорошо, – проговорил он и проверил мою способность выполнить двухэтапное действие. – Теперь коснитесь левого уха левой рукой. – Он дотронулся до моей левой руки, подсказывая мне, где право, где лево – сомневаясь, что я сама в силах отличить.
Я не пошевелилась и не отреагировала, а лишь вздохнула. Тогда он велел мне забыть об этой просьбе и перешел к следующей:
– Теперь встаньте с кровати и пройдитесь.
Я свесила ноги с кровати и нерешительно сползла на пол. Он взял меня под руку и помог встать.
– Не могли бы вы пройтись по прямой, переставляя ноги? – попросил он.
Взяв минуту на раздумья, я зашагала вперед, но двигалась перебежками, делая между шагами длинные паузы. Меня кренило влево – Наджар отметил признаки атаксии (расстройства координации). Я ходила и говорила, как его пациенты на поздней стадии болезни Альцгеймера – те, кто утратил способность говорить и нормально взаимодействовать с окружающей средой и мог лишь совершать периодические неконтролируемые, атипичные движения. Такие пациенты не улыбаются, почти не моргают, сидят и стоят в неестественно застывших позах; они лишь формально присутствуют в этом мире. И тут его осенило: тест с часами! Разработанный в середине 1950-х, этот тест вошел в «Диагностическо-статистический справочник психических заболеваний» Американской психиатрической ассоциации лишь в 1987 году. Его используют при болезни Альцгеймера, инсультах и слабоумии, чтобы узнать, какие зоны мозга поражены.
Доктор Наджар вручил мне чистый лист бумаги, вырвав его из своего блокнота, и попросил:
– Пожалуйста, нарисуйте часы и проставьте на циферблате все числа от 1 до 12.
Я растерянно взглянула на него.
– Рисуйте, как умеете, Сюзанна. Необязательно рисовать хорошо.
Я взглянула на доктора, затем на лист бумаги. Слабо ухватив ручку пальцами правой руки, как некий чужеродный предмет, сперва нарисовала круг, но он вышел слишком кривым, а линии неровными. Я попросила другой лист бумаги. Доктор Наджар вырвал еще один, и я попробовала снова. На этот раз круг вышел похожим на круг. Рисование кругов относится к процедурной памяти (той самой, что не исчезла у знаменитого пациента с амнезией. – Г. М.). Как и завязывание шнурков, это выученный навык; пациенты так много раз делали это прежде, что редко ошибаются, поэтому доктора Наджара не удивило, что я относительно легко нарисовала круг со второго раза. Я обвела его. Доктор Наджар с нетерпением ждал, когда же я проставлю числа.
– Теперь напишите числа на циферблате.
Я засомневалась. Он видел, что мне сложно вспомнить, как выглядит циферблат часов. Я склонилась над бумажкой и начала писать.