Он мешает сигналу. И уже поздно. Все спят. – А потом она вдруг шепчет – тихо, насмешливо, не шевеля губами: – Я видела вас в новостях.
– Что вы сказали?
– Почему вы отказываетесь пускать к себе отца? Он хороший человек, – продолжает она, и ее голос окутывает меня, как дым, а она исчезает за занавеской.
Все они хотят лишь одного – добраться до меня. Здесь небезопасно. Я смотрю на видеокамеры: они наблюдают за мной. Если не сбегу сейчас, мне не выбраться отсюда живьем. Хватаю электроды в кулак и тяну. Вместе с электродами вырываю клок волос, но не чувствую боли. Лишь рассеянно смотрю на темные корни моих крашеных светлых волос и принимаюсь снова срывать электроды.
В ту ночь я выбежала из палаты в больничный коридор. Там меня схватили медсестры и вернули обратно в палату интенсивного наблюдения; я отчаянно вырывалась, отбивалась и кричала. Это была моя первая, но не последняя попытка к бегству.
– Выпустите меня. Мне здесь не место, – нервничая, сообщила я. – Просто обо мне всякого наговорили.
– А кто с вами разговаривал?
– Люди из телевизора.
Доктор Руссо послушала мою околесицу еще несколько минут, а затем перенаправила мое внимание.
– Не могли бы вы немного рассказать о своем самочувствии до поступления в больницу?
– Мне казалось, будто меня не стало.
– Можете объяснить, что это значит?
– Как будто я очень устала. Я чувствовала себя очень уставшей до сегодняшнего дня.
Руссо записала: «мышление аморфное, слишком рассеянна, не в состоянии сообщить полную историю болезни» – и продолжила меня расспрашивать:
– Сейчас я задам вам несколько простых вопросов, постарайтесь на них ответить, хорошо? Как вас зовут?
– Сюзанна, – ответила я, выгибая шею в сторону телевизора.
– Какой сейчас год?
– Вы не слышали? Они говорят обо мне. Смотрите, смотрите! Вот, прямо сейчас, они обо мне говорят!
– Сюзанна, не могли бы вы не отвлекаться и отвечать на вопросы? – сказала доктор Руссо и велела медсестре выключить телевизор. – Какой сейчас год?
– 2009-й.
– Кто наш президент?
– Обама.
– Где вы находитесь?
– Я должна выбраться отсюда. Мне нужно уйти. Я должна уйти.
– Понимаю. Но где вы сейчас?
– В больнице, – язвительным тоном ответила я.
Доктор Руссо посветила фонариком мне в зрачки, проверяя их сокращение и движение глаз. Никаких отклонений.
– Сюзанна, улыбнитесь, пожалуйста.
– Ну уж нет. Не буду я больше ничего делать, – отвечала я.
– Мы скоро закончим.
– Я хочу сейчас же отсюда выйти! – закричала я и спрыгнула с кровати.
Мой взрыв не был неожиданностью для коллегии врачей, но, даже успокоившись, я продолжила шагать по палате, дергать проводки и то и дело бросаться к двери. – Выпустите меня! – рычала я на врачей и сестер, пытаясь протолкнуться к выходу. – Отпустите меня домой!
Доктор Руссо несколько раз подводила меня к кровати и звала на помощь медбрата. Она разрешила дать мне дозу галоперидола – препарата с антипсихотическим действием. Позднее, описывая свои впечатления на сестринском посте, она отметила, что «пациентка демонстрирует признаки мании и психоза». И предложила два возможных диагноза: «первая фаза биполярного расстройства» или «постприпадочный психоз» (состояние, часто следующее за серией припадков).
Постприпадочным психозом называют психотическое поведение, часто следующее за серией припадков.