Белеющая втемнотедорога привела нас в спящийгородок
Браутон, а оттуда пошла через Пикардию мимо старой моей знакомой -- виселицы
с телами двух воров. Пройдя немного дальше, мы увидели оченьнужный для нас
маяк: огонек в верхнем окне какого-то дома вЛохэнде. Мы направились к нему
почтинаугад,топчаногамижатву,спотыкаясь ипадая вканавы,затем
миновалидеревнюидобралисьнаконец допокатой болотистойпустоши под
названиемФигейтскиеДроки.Здесь,подкустомдрока,мыулеглисьи
продремали до зари.
Солнце пробудило нас впятьчасов. Стоялопогожее утро,все еще дул
сильныйзападный ветер, но тучиуплыли вЕвропу. Алансиделна землеи
чему-то улыбался. С тех пор, как мы расстались, я впервые видел своего друга
игляделна него с удовольствием. На нембыл всетот же широкий плащ, но
вязаных гетр, натянутых выше колен, он раньше не носил. Гетры, без сомнения,
служили своего родамаскировкой, нотаккакдень обещал бытьжарким, то
наряд Алана был совсем не по сезону.
--Смотри,Дэви, --сказалон,-- какое славное утро! Будеттакой
денек, каким ему положено быть от бога. Этоне то, что сидеть в стоге сена!
Пока ты спал да похрапывал, я тут занялся тем, чего никогда почти не делаю.
-- Чем же? -- спросил я.
-- Да просто взял и помолился.
-- А где же мои джентльмены, как ты их называешь? -- спросил я.
--Ктоихзнает,--сказалон.--Однимсловом,надонам
воспользоваться тем,что ихне видно. Живейподымайся,Дэви!Мысейчас
славно прогуляемся. Вперед, Фортуна, веди нас за собой!
Мы пошли берегом моря на восток, к устью Эска, туда, где курились паром
соляные варницы. В лучах утреннего солнца Стул Артура и зеленые Пентлендские
холмы,былинеобычайноживописны;нопрелестьзанимающегосядня,
по-видимому, вызывала в Алане только досаду.
-- Надо быть сущимослом, чтобы покидать Шотландию втакойденек, --
ворчалон. -- Неохота уезжать;лучшебымне остаться, ипустьменя тут
повесят.
-- Нет, Алан, это нисколько не лучше.
-- Не потому, что Франция хуже, -- объяснил он, -- апросто она совсем
другая. Там, пожалуй, еще красивее, чем здесь, но все-таки это не Шотландия.
КогдаявоФранции,мнетамоченьнравится,ивсе жеятоскуюпо
шотландскому дерну и торфяному дыму.
-- Если дело только в дыме, то это еще не беда, -- заметил я.
--Конечно,грехжаловаться,когдаятолькочтовылезизтого
проклятого стога, -- сказал он.
-- Тебе, должно быть, опостылел этот стог? -- спросил я.
-- Мало сказать, опостылел, -- сказал он. -- Я не так-то легко впадаю в
уныние, но мне нуженсвежий воздухи небонадголовой. Я, какистарый
Черный Дуглас, больше люблю пение жаворонка, чем писк мышей.