Я сидел перед ним, как пень.
-- Стало быть, такова ваша благодарность, мистер Дэвид, -- заметил он и
снованемногопомолчал.-- Ну чтоже, --сказал он,вставая, -- мне не
повезло, мы с вами не понимаем друг друга. Не будем больше говорить об этом.
Вас уведомят, когда, где и ктобудет вас допрашивать. А сейчас моидевицы,
должнобыть, уже заждались вас.Они никогда мне не простят, если я задержу
их кавалера.
После этого я былпрепровожден к трем грациям,которые показались мне
сверхъестественно нарядными и напоминали пышный букет цветов.
Когда мывыходили издверей, произошел незначительный случай, который
впоследствии оказался необычайно важным. Кто-то громко и отрывисто свистнул,
точноподавая сигнал;я оглянулсяпосторонам: невдалеке мелькнула рыжая
голова Нийла, сына Дункана из Тома. Через мгновение он исчез из виду, и я не
успелувидетьдаже краешка юбки Катрионы,которую,какя,естественно,
подумал, он, должно быть, сопровождал.
МоипрекрасныетелохранительницыповелименяпоБристои
Брантсфилд-Линкс, откуда дорога шлапрямокХоуп-Парку, чудесному месту с
усыпанными гравием дорожками, скамейками и беседками; все это находилось под
охранойсторожа.Путьбылдовольнодолгим, двемладшиедевицы приняли
томно-усталый вид,чтоменя чрезвычайно угнетало, а старшая временами чуть
ли не посмеивалась, глядя на меня;и хотя я чувствовал, что держусь гораздо
лучше, чем накануне,все же этостоило мне немалых усилий. Едва мы вошли в
парк, как я попал в компанию восьми или десяти молодых джентльменов -- почти
всеони, кроменесколькихофицеров,были адвокатами.Они окружилиюных
красавиц, намереваясьсопровождатьих;и хотяменя представили им весьма
любезно, все они тут же обомне позабыли. Молодые люди в обществе похожи на
диких животных: они либо набрасываются на незнакомца, либоотносятся к нему
сполным презрением, забываяовсякойучтивостии, ябыдажесказал,
человечности; не сомневаюсь, что, очутись я среди павианов, они вели бы себя
почти так же. Адвокаты принялись отпускать остроты, а офицеры шумно болтать,
ияне знаю,которые из них раздражали меня больше. Все они так горделиво
поглаживалирукояткисвоихшпаг и расправлялиполыодежды, что из одной
черной зависти мне хотелосьвытолкать их за ворота парка. Мне казалось, что
иони, со своей стороны, имели против менязуб за то, что япришел сюда в
обществе этихпрелестныхдевиц; вскоре яотстал отвеселой компании ис
натянутым видом шагал позади, погрузившись в свои мысли.
Меняотвлек отниходиниз офицеров,дубоватый ихитрый, судяпо
говору, уроженец гор, спросивший, верно ли, что меня зовут "Пэлфуром".
Довольно сухо,ибо тон его былне оченьвежлив, я ответил, что он не
ошибся.
-- Ха, Пэлфур, -- повторил он. -- Пэлфур, Пэлфур!
-- Боюсь, вам не нравится мое имя, сэр? -- произнес я, злясь на себя за
то, что меня злит этот неотесанный малый.