Кузнец хотел возразить, но со стороны избы послышался кого-то бранящий визгливый женский голос, и он, видимо, по привычке, быстро втянул голову в плечи:
- Ладно уж, так и быть… Только за работу отвечать не буду. Если бы своей подковой ковал, тогда конечно, а чужой, да еще дрянной работы… Если что, не обессудь.
Я кивнул, и он непривычно для себя быстро юркнул в кузницу.
- Пахом, он всем кузнецам кузнец! - запел старую песню доброхот. - Подкует так, что любо дорого!
Я, увидев пережженную, испорченную подкову, был настроен менее оптимистично, и, когда кузнец вышел на свет божий с молотком, гвоздями и напильником, потребовал показать, чем он собирается работать.
- Гвозди у меня первейшие, такие по всей Москве не найдешь, - хвастливо объявил мастер, продолжая коситься в сторону избы, откуда, не замолкая, лились звуки высокого женского голоса.
- Покажи, - потребовал я.
- Чего показывать, Пахом такой человек, сказал, значит, так оно и есть! Специальные гвозди!
- Дай посмотреть, - настырно потребовал я, почти насильно вытаскивая из могучей черной руки гвозди.
- Ну, смотри, коли делать нечего.
"Специальные" гвозди был в точности такие же, как и забракованная мной подкова. Я без труда согнул пару из них пальцами.
- Такими гвоздями подкову прибивать нельзя, у тебя есть хорошие?
- А эти чем тебе не нравятся? Да с такими гвоздями ты до самой Калуги доедешь!
- Хорошие гвозди, железные, - поддержал соседа Петр, - Пахом первый на Москве кузнец!
- Ладно, поищу кого похуже, но кто мне по нраву, - сказал я и попытался вытащить свою подкову из руки закопченного гиганта.
Из этого ничего не получилось. Он сжал руку так, что побелели сквозь въевшуюся копоть костяшки пальцев. Потом вдруг заговорил угрожающе, раздувая ноздри и так широкого носа:
- Ты, проезжий, того, говори, да не заговаривайся! Я с тобой полдня потерял, не хочешь коня ковать, твое дело, но за работу и беспокойство заплати!
Петр Косой тоже разом потерял недавнюю мягкую обходительность, начал подступать боком, как бы отрезая мне путь отхода.
Мне сделалось грустно. Когда еще мои соотечественники научатся честно работать, а не дурить и морочить наивных и доверчивых людей.
- Ладно, - сказал я, - и сколько же ты хочешь получить?
- По справедливости, дай, сколько не жалко, - ответил кузнец, кажется, впервые с того момента, когда я его увидел, перестав хмуриться. - Нам чужого не нужно, но и своего не упустим!
- Полушки хватит? - назвал я самую мелкую монету в денежном счете, равную половине московской копейке.
- Чего?! - воскликнул кузнец, начиная раздувать гневом щеки.
- Полушку даешь?! - поддержал его доброхот Петр, поменяв вкрадчивый голос на гневный. - Да за такую работу ефимки мало! Я сейчас свистну, столько народа сбежится, что ты не только ефимку, ты коня отдашь, чтобы мы только тебя отпустили по добру по-здорову!
Западноевропейская серебряная монета иоахим-сталер, имевшая хождение на Руси, сокращенно называлась иохим, или попросту ефимкой. Ефимка, что требовали мои новые знакомые, была приличной суммой, так что это уже напоминало обычный грабеж. Похоже, я попал на обычную "разводку лоха".
- Лучше давайте разойдемся мирно, - предложил я, - от этого всем будет только лучше!
- Заплатишь, что положено, может быть, и отпустим с миром, - вместо кузнеца ответил Петр Косой таким жестким тоном, что мне теперь стало понятно, кто тут главный. От расхлябанной болтливости доброхота не осталось и следа, Косой смотрел на меня свысока даже с какой-то с холодной насмешкой.
Я огляделся. Справиться с двумя безоружными людьми было не вопросом, сложность была в том, как потом отсюда уехать. Довольно большой, соток на пятнадцать, двор кузнеца окружала сплошная изгородь вроде плетня. Сможет ли перемахнуть через нее мой донец, я не знал.
- Долго ты еще будешь телиться? - подал свой голос и Пахом. Он, уверенный в своей физической силе, стоял в трех шагах от меня.
Я не спешил отвечать, а рука машинально легла на эфес сабли. Это не осталось незамеченным. Петр по мальчишески вложил два пальца в рот и свистнул. Тотчас из кузницы вышли два парня с железными прутьями в руках. Они были чем-то похожи друг на друга, крупные, белоголовые с закопченными лицами. Я понял, что приключение становится опасным.
- Плати и езжай своей дорогой, - сказал Косой, немного отступая, чтобы не попасть под раздачу, если начнется драка.
Самое неприятное в этой истории было то, что моя лошадь стояла в узком загоне для ковки, к тому же привязанная уздечкой к коновязи.
Я прикинул, смогу ли ее быстро отвязать и понял, что не успею, пока буду возиться с уздечкой, они нападут сзади.
Оставалось два варианта, или заплатить вымогателям, или порубить их в капусту и ехать своей дорогой. Оба меня не устраивали по разным причинам. Первый ущемлял самолюбие, второй нравственные принципы: не превышать необходимую самооборону и не лить зря кровь. Нужно было попытаться найти какую-то третья возможность.
- А вы знаете, что я царский окольничий? - спросил я, заранее понимая, что звучит это наивно и глупо. - Не боитесь попасть в Разбойный приказ?
- Ты окольничий? - засмеялся Косой. - Еще скажи, что ты боярин!
- Ладно, пусть будет по-вашему, сколько вы хотите? Ефимку?
- Это мы раньше хотели, пока ты грозиться не начал, а теперь оставь казну, оружие, лошадь и иди себе куда хочешь! Мы люди добрые!
В принципе, я мог так и сделать, оставить все, пойти пешком в Кремль, попросить у царя пару десятков стрельцов и вернуться совсем в другом качестве. Однако очень сомневался, что теперь меня просто так отпустят.
- Мне надо подумать, - сказал я и подошел к своему донцу. Тот повернул ко мне голову и приветливо фыркнул. Я начал как бы в задумчивости, трепать его гриву, потом потянул за конец узла и повод развязался.
- Уйди от лошади! - сердито крикнул кузнец. - Ишь ты, чего придумал!
- Тебе-то что за дело? Моя лошадь, что хочу, то и делаю! - стараясь говорить небрежно и спокойно, откликнулся я.
- Фролович, - крикнул кузнец Косому, - чего это он самоволит!
- Да ладно вам, - вместо Косого ответил я закопченному здоровяку, - мы же почти договорились!
Теперь, когда донец оказался отвязанным, мои тактические возможности изменились. На лошади с саблей в руке даже четверо пеших противников не представляли для меня слишком большую опасность.
- Значит, хочешь оружие, казну и лошадь? - спросил я Косого. Потом добавил деловым тоном:
- А ключ от избы, где деньги лежат, тебе не нужен?
Такое неожиданное предложение моих знакомых приятно удивило. Петр с кузнецом даже многозначительно переглянулись.
- Нужен, - ответил доброхот, вновь делаясь ласковым, - давай!
- Сейчас привезу, - пообещал я и свистнул. Донец махнул головой, задом вышел из загона и подошел ко мне. Я взялся рукой за луку седла. Только теперь до вымогателей дошло, что со мной что-то не так.
- Смотрите в оба! - приказал Косой закопченным парням.
Те пошли на меня, поднимая свои железные прутья.
- Ты чего, Петя? - удивленно спросил я доброхота, не спеша садясь в седло. - Мы же с тобой обо всем договорились!
Однако он уже догадался, что наше дело никак не слаживается, и я его просто морочу, предупредительно крикнул:
- Ты не балуй, отсюда обратного хода нет!
- Почему? - миролюбиво спросил я, вытаскивая из ножен саблю.
- Сейчас узнаешь! - ответил он и опять свистнул в два пальца. Со стороны избы ответили, я невольно посмотрел в ту сторону. На пути к воротам оказалось еще трое мужиков с косами на длинных древках. У двоих они были привязаны к палкам как пики, третий размахивал ей так, будто косил траву.
- Не хочешь, что бы тебя с конем посекли, слазь с лошади! - опять закричал Петр.
Этого я не хотел ни в коем случае. Но и биться на небольшом дворе с таким количеством противников, даже конным против пеших, было, слишком рискованно. Эти придурки своим крестьянским оружием могли запросто изувечить донца. Нужно было как-то выкручиваться. Спонтанно я решил провести "психическую атаку".
- Берегись, зарублю! - как мог громко и истерично закричал я и бросил лошадь на Косого. Тот отскочил в сторону, но я, свесившись с седла, достал его концом сабли и уколол в предплечье.
- Убивают! - не менее истерично, чем я, закричал предводитель. - Бей его, ребята!
До одних ребят от меня было метров десять, до других, с косами, все пятьдесят, но они бежали сюда со всех ног, нацелив на нас с конем свои самодельные пики.
- Зарублю! - опять крикнул я и поскакал поперек двора к плетню.
Донец, напуганный воплями и общей беготней, прижал уши и мощными прыжками мгновенно пролетел все пространство двора, но прыгать через забор не рискнул, остановился перед самым препятствием, я был к этому готов и смог удержаться в седле. Конь захрипел и встал на дыбы. Я похлопал его по шее, он успокоился, сам повернулся в обратную сторону.
Нападающие, не понимая моих намерений, остановились и ждали, что последует дальше. Один Косой продолжал кричать и отступал в сторону конюшни.
Самое рискованное, но и выигрышное, было прорываться к воротам, но тогда нужно было миновать троицу с косами. Со мной им таким неуклюжим оружием было справиться мудрено, но лошадь они смогли бы пырнуть почти наверняка. Двор был достаточно узкий, и заслон они создавали хороший, так что вполне перекрывали весь проход.
- Бей его, ребята! - опять закричал раненный доброхот. - Не выпускай живым!