Капитан начал повышать голос, и в нём уже слышались металлические нотки:
– Почему провалили операцию? – спросил он. И сам же ответил: – Самоуверенность вкупе со страхом. Самоуверенно пошли по неизученному маршруту, нарвались на засаду – это ещё надо выяснить, что за засада, откуда знали о движении группы. К самоуверенности в последующем присоединился страх неизвестности. В результате задание провалено. Чему я вас учу?! Это хорошо, что обошлось только ранением одного и они смогли вынести своего командира без других потерь. А ведь могли всю группу там оставить… Завтра поведу сам, – продолжил капитан. – За меня остаётся командир первого взвода.
– Есть!
– Разрешите мне с вами, товарищ гвардии капитан? – подал голос Кошелев.
– Нет! – твёрдо сказал командир роты. – Я пока не могу быть уверен в вас. Не обижайтесь, но вы ещё не разведчик. Грубо говоря, пока подчинённые не слышат, вы вообще никто. Через неделю-другую интенсивной подготовки, возможно, что-то из вас можно слепить. И то при наличии базы. Это я проверю после возвращения с задания. А пока изучайте личный состав, знакомьтесь, общайтесь с командирами и вникайте в работу.
Ночью, уже ближе к рассвету, группа во главе с капитаном Лысенко ушла на задание. Оно было крайне сложным. Требовался язык, владеющий сведениями об укрепрайоне Перекопского перешейка. По поступившей оперативной информации был такой человек – оберст-лейтенант инженерной службы Шульц. В крайнем случае штабс-фельдфебель укрепрайона Вольфганг Груббер. Этот – практически правая рукой Шульца и владеет не меньшей информацией. Штабс-фельдфебель непосредственно принимал участие в строительстве долговременных укреплённых позиций.
Утром замкомвзвода увёл подчинённых Кошелева на занятия за село. Виктор полностью доверился ему, лишь со стороны наблюдая, как разведчики тренируются. Ему было интересно, ведь он и сам считался неплохим спортсменом. До войны занимался парашютным спортом, в училище увлёкся боксом, гиревым спортом, – неоднократный призёр соревнований. В училище преподавали рукопашный бой, штыковой бой (тут ему вспомнилось, как неудачно он провёл свой реальный штыковой бой на той злополучной высоте). Правда, там больше внимания уделялось общефизической подготовке, преодолению препятствий, владению холодным оружием, штыком. «…Умело сочетая огонь и движение, сблизиться с противником, атаковать его, уничтожить в рукопашной схватке или захватить в плен и закрепить за собой захваченную местность…» – тут же пришли на ум строки из «Боевого устава пехоты».
Разведчики немного размялись, разбились на пары – провели схватки, но не это было главным. Виктору показалось странным, когда они уселись в круг «по-турецки», сложили руки на колени, закрыли глаза и будто уснули. Кошелев даже устал ждать. Хотел уже окликнуть, чтобы сделать замечание, но тут к нему подошёл один из офицеров с птичьей фамилией Синицын – командир первого взвода.
– Что, – спросил он и в шутку надвинул пилотку Кошелева на нос, – наблюдаешь? Ну наблюдай, наблюдай! Ещё не такое увидишь! У нас комроты особенный.
– А что они делают? – спросил Виктор, поправляя пилотку.
– Созерцают. Укрепляют дух и тело. Медитация называется. И ты знаешь, помогает!
– Странно, – сказал Кошелев. – Я ничего подобного раньше не видел.
– То ли ещё будет, – усмехнулся Синицын. – Вот вернётся командир…
– А расскажи мне про него! – перебил Виктор.
– Ну, пойдём в тенёчек, присядем, расскажу.
Они отошли в сторонку к одиноко стоящей сосне с кривым стволом и широкой кроной. Виктор расшвырял сапогом упавшие прошлогодние сухие шишки и первым уселся, прислонив спину к дереву. Синицын примостился рядом.
– Капитан Лысенко прибыл к нам год назад, когда прежнего командира убило, – начал повествование Синицын. – Сам я давно здесь, с момента формирования. Капитан ещё не был капитаном тогда, а всего лишь старший лейтенант. Приехал он к нам с Дальнего Востока. То ли из Хабаровска, то ли из Владивостока. Есть мнение, что он раньше жил в Японии или Китае. И фамилия у него настоящая не Лысенко. Но это нам не ведомо. Сам он особенно не распространяется о своей прежней жизни.
Синицын поёрзал на месте, пытаясь принять удобную позу, вытащил из-под себя шишку, подвинулся ближе к стволу и тоже прислонился к сосне. Запустив шишку в сторону, продолжил:
– Главное, что он отличный командир. Строгий, панибратства не допускает. Со всеми на «вы». И с собственной философией и мировоззрением. Но это службе не мешает, а наоборот. Все эти медитации – оттуда. Совершенно владеет своим телом, отличный стрелок и боец. Тут у нас в разведке есть разные люди – спортсмены, боксёры, просто сильные люди. Но ни один из них не выдерживает и минуты рукопашного боя с ним. Очень ловкий и выносливый. Такое ощущение, что этот человек не знает ни усталости, ни боли. На боевых выходах за его темпом не угнаться. А один раз видел, как в лесу в него попал самострел, видимо, оставленный охотниками ещё до войны, стрела воткнулась ему в плечо. А он хоть бы какой звук издал, молча постоял некоторое время, вытащил стрелу, зажал рану рукой. Так и стоял, пока его не перебинтовали. Мы ещё два дня ходили, ни разу не пожаловался. Говорит, что с болью надо дружить, уметь разговаривать. И тогда она отступит. Вот такой он, наш капитан.
Виктор слушал Синицына не перебивая, внутренне радуясь тому, что судьба предоставила возможность встретить такого удивительного человека. Он непременно станет как Лысенко. Попросит его научить всему, что тот умеет.
Тем временем утренние занятия разведчиков закончились, замкомвзвода доложил Кошелеву, и они строем направились в село. А старший лейтенант Синицын остался со своим взводом. Слышно было, что он распекал своих – несмотря на то, что был занят беседой с Виктором, не забывал наблюдать за действиями взвода. Заставил повторить некоторые элементы. Да уж, тяжело в учении, зато легко в бою.
Глава 4. Перекопский вал
Когда солнце клонилось к закату, окрашивая в кроваво-красный цвет слоистые облака на горизонте, капитан со своей группой вернулся в расположение роты. Они блестяще выполнили задание, сдали языка особистам в штабе дивизии и прикатили на полуторке, выделенной начальником разведки – подполковник был доволен, а потому расщедрился на транспорт для группы Лысенко. Тот никоим образом не выдавал свои эмоции: был строг, деловит и стремителен. Раздал текущие указания подчинённым, затем приказал собрать всех командиров на совещание.
– Наступление наших войск в направлении укреплений Перекопского перешейка и Сивашских позиций продолжается. Командованием в результате допроса языка принято решение возложить на нашу роту следующую задачу: овладеть господствующей высотой в районе Турецкого вала и удерживать до подхода основных сил. Прошу достать карты, товарищи офицеры.
«Опять высота», – подумал Виктор, открывая свой планшет. Он невольно потёр раненое плечо. Хотя рана давно зажила, иногда давала о себе знать небольшим саднением.
– Строго говоря, это не высота, а развалины Перекопской крепости. Наличие противника установлено здесь и здесь, – показывал на карте командир роты. – В первую очередь обратить внимание на подавление огневых точек в ДЗОТах. Они устроены здесь, дальше по валу ещё один. С ними работают бойцы первого взвода. Далее обеспечиваем данными огневого поражения объектов противника. Для этого нам придан артиллерийский наводчик. Главное – действовать внезапно и скрытно. Отсутствие складок местности для скрытного приближения компенсируем ночной темнотой. Прошу заняться подготовкой личного состава и оружия для боя в ночное время. Сегодня это должно быть особенно тщательно. Не группа выходит, а вся рота. На подготовку нам даны одни сутки. Лейтенанта Кошелева прошу остаться, остальные свободны.