Не подлежит сомнению и то, что именно немцы сделали первый и решающий шаг к мировой войне, бесцеремонно подталкивая своих младших партнеров по коалиции к крайним мерам.
Едва посол вышел из кабинета императора, как в нем появился военный министр, который доложил о степени готовности германской армии к войне.
Выслушав министра, кайзер заявил:
– С сербами надо покончить! Теперь или никогда!
Сразу после военного министра кайзер принял морского министра для выяснения степени готовности ВМФ Германии к войне.
Выслушав адмирала, кайзер Вильгельм повторил ту же самую фразу, какой напутствовал всего полчаса назад австро-венгреского посланника:
– С Сербией надо кончать! И чем быстрее, тем лучше! И я очень надеюсь на то, что вверенный вам флот как нельзя лучше выполнит свою задачу!
Адмирал щелкнул каблуками.
Так было принято решение о развязывании войны.
Дело было за малым: подтолкнуть или натравить, что было одно и то же, Австро-Венгрию на Сербию.
Заручившись поддержкой Германии, 7 июля 1914 года австро-венгерский Совет министров подготовил для Сербии ультиматум.
Как и советовал кайзер, он был составлен из таких требований, какие не могла принять ни одна уважающая себя страна.
Однако вручать ультиматум Вена не спешила.
Дело было в том, что 20 июля Россию с государственным визитом должны были посетить президент Франции Р. Пуанкаре и председатель совета министров Р. Вивиани.
Ультиматум было решено вручить после того как французская делегация отбудет на родину, дабы лишить союзников возможности проконсультироваться по этому вопросу.
«20 июля, – писал в своих «Мемуарах» министр иностранных дел России Сазонов, – г-н Пуанкаре прибыл в Кронштадт на эскадренном броненосце «La France» в сопровождении председателя совета министров, министра иностранных дел г-на Вивиани.
Встреча Государя с президентом произошла на Кронштадтском рейде и носила торжественный и дружеский характер.
Государь пригласил недавно прибывшего в Петроград нового французского посла Палеолога, А. П. Извольского и меня на императорскую яхту «Александрия», на которую прибыл и Пуанкаре для приветствия Государя.
Яхта затем ушла с нами в Петергоф, где в большом Петровском дворце были приготовлены для президента покои.
День был ясный и солнечный.
Никогда Петергоф еще не производил на меня такого впечатления своей красотой, как в этот день, когда он облекся во все свое царственное великолепие для приема главы французской демократии, скромная фигура которого выделялась небольшим темным пятном на фоне всего этого блеска.
Пребывание в России президента продолжалось три дня. Эти три дня оказались роковыми в истории человечества.
В течение их были приняты безумные и преступные решения, которые повергли Европу в неслыханные бедствия, покрыли ее развалинами и остановили на долгие годы нормальный ход ее развития».
Остается только добавить, что в беседе с царем на яхте «Александрия», Р.Пуанкаре заверил его в том, что в случае войны, Франция выполнит союзнические обязательства перед Россией.
Царское правительство тоже решило на этот раз не отступать перед опасностью войны, как оно трижды делало это прежде: в 1909, 1912 и 1913 годах.
Хотя обстановка в стране никак не располагала к началу военных действий, поскольку по всей России прокатилась волна забастовок.
Все началось с того, что во время разгона полицией митинга на Путиловском заводе погибло два человка.
В день прибытия в Россию Пуанкаре в столице бастовало 130 тысяч человек.
К вечеру забастовка началась и на военных заводах.
В тот же день в Харькове прошла почти десятитысячная демонстрация рабочих 7 заводов и 14 типографий.
21 июля президент Франции Р.Пуанкаре встретился с дипломатическим корпусом.
Он довольно прозрачно намекнул послу Австрии, что «у Сербии много друзей», а посла Сербии успокоил.
– Все обойдется! – сказал он.
В тот же день министр иностранных дел России Сазонов имел беседу с послом Германии в России.
Тем временем беспорядки перекинулись на другие города. В столице были произведены массовые аресты среди бастующих рабочих военных заводов.
Полиция разгромила редакцию газеты «Правда». На Выборгской и Нарвской стороне дело дошло уже до баррикад.
К вечеру началась всеобщая забастовка в Москве и на 17 предприятиях Одессы.
22 июля в столице продолжилась забастовка рабочих военных заводов и шли баррикадные бои с полицией.
В тот же день начались забастовки на предприятиях Киева.
А в это время в Красном селе император Николай и Пуанкаре проводили смотр русских войск
Во Франции в тот день закончились крупные учения военно-морского флота.
Беспорядки в столице не утихали все три дня пребывания в России президента Франции, тем не менее, визит французских лидеров прошел гладко.
Царь был настроен благодушно. Как, впрочем, и все его окружение вместе с французами.
И никто из присутствующих даже не мог себе представить, что это было прощание с прошлым.
Впереди маячили немыслимые испытания, невероятные потрясения, кровь, холод, небытие…
Пока австро-венгерское правительство раздумывало над выступлением против Сербии, дипломатия держав Антанты не теряла времени даром.
Наиболее сложной была дипломатическая игра английского правительства.
Во главе британского Министерства иностранных дел в то время стоял сэр Эдуард Грей.
Это был прекрасно воспитанный, изысканно вежливый и сдержанный джентльмен.
Грей любил говорить мало и непонятно.
Собеседники Грея постоянно терялись в догадках, не зная, как надо усматривать в словах министра многозначительный намёк, или ту полнейшую бессодержательность, за которой крылось желание уклониться от необходимости говорить правду.
29 июня 1914 года Грей выразил в Парламенте свое сочувствие императору Францу-Иосифу в связи с постигшим его горем.
Но дальше дело не пошло.
Грей только наблюдал, а если и говорил, то в своем стиле, ничего не объясняя и запутывая собеседника.
6 июля Грей встретился с германским послом в Лондоне князем Карлом Лихновским, весьма интересной, надо заметить личностью.
После пребывания на различных дипломатических постах Лихновский с 1889 по 1904 работал советником политического департамента министерства иностранных дел.
В 1904 князь вышел в отставку, но в октябре 1912 вернулся на дипломатическую службу и был назначен послом в Лондон.
Назначение Лихновского в Лондон привело к временному улучшению англо-германских отношений.
Основной целью своей дипломатической деятельности Л. ставил соглашение с Англией.
Он вёл с английским правительством переговоры о Багдадской железной дороге и о португальских колониях и парафировал соответствующие англо-германские соглашения.
В дни июльского кризиса 1914 года князь надеялся, что Англия не выступит против Германии, и в своих донесениях в Берлин он старался истолковать в благоприятном смысле каждое заявление Грея и Асквита.
Когда после начала войны Лихновский вернулся в Германию, он подвергся здесь нападкам и обвинениям в том, что дал себя обмануть Грею.
Но и во время войны, основываясь на сказанных ему перед отъездом словах Грея, что Англия не стремится к уничтожению Германии, князь не терял надежды на возможность скорого заключения мира с Англией.
В 1916 году Лихновский написал записку, в которой резко осуждал прусский милитаризм и внешнюю политику Германии, возлагал на германское правительство ответственность за возникновение мировой войны.