– Все равно поймаем! – крикнул один из них.
– Идешь ты и пляшешь! – весело отозвался Пуля, заворачивая за забор.
Получив обновку, Шнурок тут же надел ее на себя и завопил: – Пуля, ты че за хрень принес?! Я ж фуфайку просил!
Все заулыбались. Вместо фуфайки Шнурок был облачен в камуфлированный бушлат военного образца, причем преогромный.
– Теперь у нас есть собственный омоновец! – сказал Тит. – Будем документы проверять и шмоны устраивать!
– Да пошел ты! – обиделся Шнурок, стягивая бушлат.
– Не дури! – остановил его Макуха. – Бушлат клевый! Мой батя когда-то такой же носил. В нем тепло, как в печке! Побегаешь раздетый по морозу, так тебе как раз такой и понадобится.
Против резонных доводов Шнурок возражать не стал и не без удовольствия закутался в теплый бушлат.
– Все, пацаны, хорош порожняки гонять! – сказал Пуля. – Пора, блин, работать.
Минут через двадцать «червяки» уже были на своих рабочих местах. Тит обосновался возле касс автовокзала, изображая несчастного подростка, которому не хватает сущей мелочи на билет в далекий город, где его ждет больная мать. Макуха неподалеку прикидывался сыном участника какой-то вымышленной войны, собирающим деньги на лечение для отца-инвалида. При этом он так точно описывал боевые подвиги, якобы со слов отца, что «разводил» даже военных. Пуля не побирался, поскольку был «в авторитете», то есть воровал по мелочи и защищал младших собратьев от наездов. Все это рассказал Кузьме Юрка-Шнурок, чье место было в подземном переходе. Еще недавно Шнурок просто ходил и приставал к прохожим с примитивной просьбой «подать на хлебушек», но сейчас перевоплотился в раздетого хулиганами и продрогшего насквозь мальчугана и был этому несказанно рад. После очередной удачной «операции» он подбежал к Кузьме, завернулся в теплый бушлат и дрожащим то ли от холода, то ли от радости голосом сказал:
– Прикинь, Кузя, мне щас одна крутая тетка штукарь отвалила! А сперва даже хотела отвести меня на рынок и куртку мне купить. Еле отговорил.
– А почем сейчас зимние куртки? – спросил Кузьма.
– Штуки полторы-две, наверное.
– Так чего ж ты отказался?
– А на фига мне еще одна куртка? – удивился Шнурок.
– Ее же можно сдать обратно и деньги получить. Только для этого чек нужен.
– Во лоханулся! – сплюнув, сказал Шнурок. – Молодец, Кузя! Котел у тебя варит.
Одержимый идеей сверхприбыли, Шнурок сбросил бушлат и помчался догонять щедрую женщину. Вернулся он через полчаса в добротной стеганой куртке с капюшоном.
– Ну, как тебе мой прикид?
– Улет! – с некоторой завистью сказал Кузьма. Шнурок вынул из кармана чек и, покрутив им перед лицом товарища, заявил:
– Две!
– Чего две? – не понял Кузьма.
– Куртец стоит две штуки! – пояснил Шнурок. – Пошли за бабками.
– А может, оставишь куртку себе?..
Шнурок ненадолго задумался, а затем сказал с грустью:
– Прикинь, на рынке продавцы приняли эту тетку за мою мать. А сама она меня все время Юрочкой называла. Так клево было! Моя мамашка меня Юрочкой сроду не называла – все Юрок да Юрок. А когда напьется – ЮрикШнурик. И за покупками со мной никогда не ходила…
По щеке Шнурка пробежала слеза, потом еще несколько. Он быстро вытер лицо, сурово глянул на Кузьму и сказал:
– Скажешь кому про это – убью! – Он медленно снял куртку и облачился в бушлат. – Пошли за бабками…
Когда рабочий день закончился, общая выручка «червяков» составила пять тысяч шестьсот сорок четыре рубля. Такой суммы «червяки» давно не зашибали. Основную долю поступлений в общую казну обеспечил творческий дуэт Шнурка и Кузьмы.
– Вы бы видели этих чудиков на рынке, когда я им сказал, что папаше не понравился цвет куртки! – делился Шнурок подробностями удачного дельца. – Во у них рожи-то были! Скажи, Кузя?
– Да, были…
– Кузя, ты че невеселый? – спросил Шнурок. – Тоска, что ли, заела? К мамке с папкой потянуло?