Ее карьера началась по большому счету не с того шоу, а с галапроэктов и студии звукозаписи DreamWorks Records с дебютного альбома и продолжалась все оставшееся время в качестве автора и продюсера собственной карьеры. В ней были отмечены такие даты как 2002, 2003, пятый и девятый после ее мимолетного и выразительного молчания в течение пятого. Альбом выпущенный ею до этого демонстрирует уникальный звуковой коктейль. Осенью 2003 года у нее родилась дочь, которую назвали в честь очередного президента. Ладно, хватит. Эти шутки о президентах становятся неинтересными. А в ноябре того же года появилось и её новое детище – альбом «Folklore». Название своего альбома она объясняет так: «Фольклор в моем понимании – это что-то волшебное, таинственное. Некая вера в собственные корни. У каждого человека есть свой фольклор – мрачный ли, веселый ли». Материал для нового альбома Эни начала потихонечку собирать и писать во время своего масштабного турне 2002. «Folklore» не удалось повторить сногсшибательного успеха самого первого, и она предпочла на некоторое время скрыться с глаз публики.
Ей уже тридцать один и она изменилась в лице. А я по-прежнему вижу ее худой девчушкой, прыгающей в разноцветных клипах.
Я никогда не спрашивал от кого у нее этот ребенок. Боялся все время затронуть эту тему. Да и мне это как-то не в козырь.
Эни умеет слушать ритмы этого мира и умеет писать. Вовремя выпускает песни и знает, стоит ли их вообще продавать.
Она останавливает меня порой, когда мое настроение падает к зуболомительному искусству описания архетипов и истории корней культур, переплетенных между собой словно повествование Бунина в «Легком дыхании» с новеллами Вашингтона Ирвинга, будь вдруг такой неожиданный творческий союз. Словом которого был бы гудзонский ястреб парящий над развешенными штанами и ментиками на корявых орехах по берегу Тапан-Зее; рассказывающий к вящему удивлению публики своим желтым глазом о трехсотлетием раньше пробирающемся сквозь джунгли старой Америки в ловушку расставленную аборигенами майя с Испанским флагом священником Пасо Вальдивии, Педро де, – в туманных лабиринтах священного теонанакатла воскуряемого в святилищах касиков, – и черепах заляпанных кровью только что снятого скальпа который ходит по кругу давая испить чичу из головы испанского конкистадора самым трусливым из этого племени. «А из его ног мы сделаем флейты, – говорит Лаутаро, разводя в стороны руки и вскидывая их вверх»…
У меня по истории была твердая двойка. Ну, может быть, я сгущаю краски. Мне никогда не нравились войны и разорение, кошмары капитуляции и блокады. Кучи трупов, наваленных один на другой и чертовски изобретательные интриги дворов в купе с их беспощадной жаждой власти. Поэтому моя учительница махнула на меня рукой.
Ну, что дети? Кто сегодня не выучил тему, отказался писать реферат, таблицу по смежным характеристикам и биографию Ивана Сковороды? Кто сегодня получит два за диктант по определениям? Поднимите руки. Поднимают два отличника, четыре четверошника и три троешника.
– Ну и скажите теперь, кто из вас умнее, – глядя на съежившихся и вполне спокойно себя чувствующих других двоешников, спрашивает у потолка учительница по истории. – Ладно, опускайте…
Ты спрашивал меня однажды, Алекс:
– Почему ты так плохо учишься? Ты вроде бы парень не глупый.
Я дышу ртом. Так же как и Эни. Мы все так живем, когда вторим. Но теперь я умею дышать носом, когда захочу. Не буду никого обижать, если скажу, что Америка серьезна как тореадор перед быком. Веселятся одни Латиносы. Да! Это вам я говорю, как на духу. И так нам весело от этого смеха.
Эти глаза с прищуром, которые опускаются на мгновение по Штанглю и Данкеллу, никого не обманут, Эни. По крайней мере меня. Еще ни разу не видел, чтобы ты улыбалась по-настоящему. С этих роликов и интервью… Впрочем, я не поклонник, а потому мне простительно такое обхождение с поп культурой.
– Вы читаете Мураками? В Америке сейчас его выпускают.
– Да. Я знаю…
Случайные встречи, случайные лица.
И даже если вы чего-то не знаете, говорите, что вы это знаете. Поверьте, мне сейчас так живет вся Америка.
Ты думаешь, буква Джи обозначает Genius? Нет, Эни. Для буквы «Г» в моей стране есть вполне целое слово на букву «S».
Не знаю, помнят ли мои друзья четвертый класс…
Потому что его не было.
Для кого-то не было, для кого-то был…
И если кто-то из них сейчас помнит из этого четвертого класса хоть что-нибудь, то, наверное, он уже не смотрит прежними глазами на этот мир. А с приоткрытым третьим в нем жить не очень. Если ты понимаете, о чем я?
В основном со мной никто не заговаривает. Это из-за моего лица. Оно все время сосредоточенное или какое-то злое.
Так говорят.
Да я и сам замечал за собой. Теперь улыбаюсь как идиот, и расслабляю мышцы лица.
Придвигаю пепельницу снова и закуриваю. Время расслабиться, но что-то как-то все время не расслабляется. Только в дороге. По Нью-Кингс Роуд напичканы чуть ли не в ряд монументы в виде небольших каменных обелисков. На каждом повороте.
Много тени. Меня это не раздражает. Но и не радует.
Никак не могу расстаться с этим красным свитером, который она мне подарила, – Foriss sports, красного перца. Он уже совсем изношен, растянут и в некоторых местах прожжен сигаретным пеплом. Но этих дыр не видно. По крайней мере, для меня. Это напоминает то, как дети прячутся от посторонних глаз, заходя за меньший в несколько раз в ширину их самих столб, и накрываются одеялом. Я не вижу – значит, меня не видят.
Так примерно его я ношу. И мне это нравится.
Она дарила мне много других вещей, но я от них избавляюсь.
Как?
Кладу в ящики и забываю в мотелях.
Да, я вообще такой забывчивый. Что вы…
Струшиваю пыль с джинсов и слушаю скрип закрывающейся за мной двери. Сейчас я поставлю свою любимую музыку. А впрочем, нет. Мне нравится этот старик в перепачканной бельчеровке и грязной робе, – копавшийся минуту назад в моем двигателе, а теперь подающий мне чай.
Я кладу очки на коленку дужками вниз и разглядываю через них потолок.
Жую лимон.
Могу кривиться, а могу, нет.
Могу улыбаться…
Такая эта наука – управление эмоциями.
Черт с ним с управлением. Я даю тебе руль, Эни. Управляй ею как хочешь.
Вот и Виллис.
А сейчас я кантуюсь в транспортном судне, наблюдая и слушая голоса команды, – тихие и бархатные, успокаивающие меня так, как не может успокоить меня даже голос отца. И я пишу «Тени прошлого» пополам с духами и лейтмотивом трансцендентальной психологии. 2008. Потом мы встретимся, и я буду показывать тебе простые числа, о законах которых ты давно уже в курсе. Но я буду рассказывать о них по-новому:
– Видите, как заканчивается композиция госпожи Пинк. Три минуты тридцать шесть секунд. Три плюс шесть, девять. Влияние активного на пассивное в высшем порядке. Три на шестьдесят, сто восемьдесят. Да плюс тридцать шесть, двести шестнадцать. Два плюс один, плюс шесть, – девять. Спела так, что и самой понравилось и публика в диком восторге. А теперь проанализируем хит госпожи Рианны. «Cry». Три минуты, пятьдесят три секунды. Результат, пассивное, результат. Что и требовалось доказать. Сто тридцать три секунды, – семь. Единица – активное. Вы за мной успеваете? Не обязательно, я могу повторить для тех, кто слушает музыку. Остановилась композиция где. На пятидесяти секундах. Это пассивное. Продолжение композиции – еще три секунды тишины. Пассивное без активного, результат дает – хронический насморк. Спела вроде как-то так, и вроде бы даже самой понравилось. Но не очень-то напрягалась, а потому и результат соответствующий. Анализировать хит Милен Фармер вообще не имеет смысла…