Клавдия, подкачивая малышку, улыбнулась.
– Спасибо, Атилия. Вот тебе немного денег. Мы не курим и не пьём спиртного, а на еду на первое время нам хватит.
Атилия покачала головой.
– Рано вы меня благодарите. Скоро вы все здесь закурите, поскольку только курящим положен небольшой перерыв в работе, которая длится от темна до темна. И мыла у нас нет. Даже не знаю, как ты будешь мыть свою косу. Я бы на твоём месте её обрезала. Хотя жаль избавляться от такой красоты, поэтому можешь мыть её древесной золой. Говорят, это даже лучше мыла. Вот такие у нас дела, – Атилия пошла на выход, – да, забыла сказать: берегите здоровье, у нас нет врача и лекарств, и люди у нас часто умирают. Хотя есть и перспектива построить себе дом. Скоро на эти цели будут выделяться земельные участки. А деньги никогда лишними не бывают. Они ещё вам пригодятся, чтобы выжить.
Оставшись одни, Захаровы принялись за благоустройство своего жилья. Семён постучал рукой по стенам, потопал ногами по полу, оценивающе посмотрел на потолок, на деревянные настилы для сна.
– Не рай, но и не ад. Будем жить, работать, построим дом, заведём хозяйство, и Бог нас не оставит.
7
Филиппу Конькову повезло меньше. До места назначения, которое также находилось в глубине уральской тайги, ему пришлось вместе с другими ссыльными идти пешком, испытывая голод и жажду. Некоторые из несчастных умирали прямо на дороге. Это были в основном старики старше семидесяти лет. Их тела закапывали в лесу. Люди, глядя на это, крестились и шли дальше. Дойдя до места, всех пересчитали и бросили в барак на голые доски с подушками из соломы, не дав ни еды, ни воды. Только на следующий день спецпереселенцам выдали скудные пайки и разрешили доступ к воде. А потом началась изнурительная работа по заготовке древесины по норме три кубометра на человека.
К концу первого дня Филипп не мог от бессилия уже держать топор в руках. И только тогда, когда начало темнеть, надсмотрщик объявил о конце работы. Смертельно уставшие мужчины вернулись в барак и, быстро доев пайки, рухнули на лежанки. Коньков тоже лёг на доски, но свою подушку положил под ноги. Увидев это, сосед, мужчина неопределённого возраста по имени Толя, спросил:
– Ты, наверное, Филипп, свои ноги жалеешь больше, чем голову?
– Дурная голова должна страдать. Совсем недавно она не послушала советов умных людей, и вот теперь я здесь.
– Наши головы не причём. А дело сам знаешь в ком и в чём. Мне жаль наш простой народ, которому уготован путь в страданиях и унижениях.
– Я думаю, что сейчас вслух об этом не стоит говорить, если хочешь выжить. Кругом полно доносчиков. Ты ещё молодой, и у тебя есть шанс увидеть свет в жизни.
– Но ты сегодня на работе не стеснялся в выражениях.
– Я своё пожил и дальше не собираюсь быть рабом и страдать от несправедливости и унижений. Я хочу умереть в той, прежней жизни, и думаю, что Бог скоро меня к себе призовёт. Ты, Толя, из наших мест, поэтому я попрошу тебя, если доведётся попасть на родину, найди моих детей, жену и передай им, что я всю свою жизнь гордился ими и что смерти я не боялся, поскольку в жизни делал людям только добро, жил только по божьим заповедям.