Прошел год. За это время я кое-что предприняла самостоятельно,ивесь
доход от своих амурных приключений полностьюоставиласебе.Ксожалению,
однако, ни одно из них не дало мне возможности проявить своиспособностик
воровству, а в остальном я по-прежнему оставалась вернойученицейНуарсея,
мишенью его похотливости и заклятым врагом егожены.Хотянашиотношения
отличались взаимным безразличием, Нуарсей, никого никогда не любивший, питал
глубокое уважение к моемуумуипродолжалоказыватьмнелестныезнаки
внимания; все мои желания исполнялись незамедлительно, и,крометого,мне
выделили на карманные расходы двадцать четыре тысячи франков в год, кэтому
надо прибавить двенадцать тысяч ливров ежегодной ренты,ивысогласитесь,
чтоделамоишлисовсемнедурно.Мужчиныменяинтересовалимало,и
интимнейшие свои желания я удовлетворяла с двумя очаровательнымиженщинами,
скоторымичастовстречаласьипредаваласьсамымизысканными
экстравагантным наслаждениям.
Однаждыоднаизмоихнаперсниц,котораяособенномненравилась,
сказала, что некий молодойчеловек,еекровныйродственник,оказалсяв
большой беде и что мне достаточно замолвить слово перед своим любовником,и
тот, благодаря своей близкой дружбе с министром, можетодниммахомрешить
это дело. Она добавила, что если я соглашусь, несчастный юноша сам придет ко
мне и все расскажет. Что-то дрогнуловмоемсердце,возможно,этобыло
желание сделать хоть кого-то счастливым-фатальноежелание,закоторое
Природа, не бросившая в мое сердце ни одного семени добродетели, должна была
покарать меня на месте, - и я согласилась. Вскоре юноша пришел, и - о, Боже!
- каково было мое изумление, когда я увидела перед собой Любена. Я струдом
скрыла свое беспокойство, а он уверилменявтом,чтобросилслужбуу
герцога, рассказал какую-то дикую и в высшей степени запутанную историю, и я
обещала сделать для него все, что смогу. Предательушел,оченьдовольный,
как он сказал, тем,чтонаконец-то,последолгихпоисков,нашелменя.
Несколько дней о нем ничего не былослышно,ивсеэтовремяяощущала
какое-то смутное волнение и даже растущее недоверие к протеже моей альковной
подруги, которая, как позже оказалось, заманила меня в ловушку, хотя я так и
не узнала, намеренно она это сделала или нет. В таком состоянии я пребывала,
когда однажды вечером на пути домой из театра "КомедиИтальен"моюкарету
остановили шестеромужчин,направилинасопровождающихслугпистолеты,
заставили меня выйти и втолкнули в стоявший в стороне фиакр, крикнув кучеру:
"В "Опиталь"!" {Приют Сальпетриер, где содержались нищиеиумалишенные,а
также женщины легкого поведения.}
"О, Господи, - подумала я, - неужели это конец?"
Однако, собрав все свое мужество, обратилась к похитителям:
- Вы не ошиблись, господа?
- Прошу прощения, мадемуазель, если мыошиблись,-ответилодиниз
негодяев, в ком я тотчас признала самого Любека.