де Сад Маркиз - 120 дней Содома стр 5.

Шрифт
Фон

Я ее ненавижу и никогда к ней не вернусь. Я

убедился, что порок -- это единственный способ заставить мужчину испытать

сладострастие, эту головокружительную вибрацию, моральную и физическую, источник

самых восхитительных вожделений. С детства я отказался от химер религии, убедившись,

что существование Бога -- это возмутительный абсурд, в который ныне не верят даже

дети. И я не собираюсь сдерживать свои инстинкты, чтобы ему понравиться. Ими меня

наделила природа, и если бы я им воспротивился, это вывело бы ее из себя. Если она дала

мне плохие наклонности, значит, считала таковые необходимыми для меня. Я -- лишь

инструмент в ее руках, и она вертит мною, как хочет, и каждое из совершенных мною

преступлений служит ей. Чем больше она мне их нашептывает, тем, значит, более они ей

нужны. Я был бы глупцом, если бы сопротивлялся ей! Таким образом, против меня только

законы, но их я не боюсь: мое золото в мой кредит ставят меня над этими вульгарными

засовами, в которые стучатся плебеи."

Если бы Герцогу сказали, что у людей тем не менее существуют идеи справедливости

и несправедливости, являющиеся творением той же природы, поскольку их находят у всех

народов и даже у тех, кто вообще не приобщен к цивилизации, он бы ответил, что эти

идеи относительны, что сильнейший всегда находит справедливым то, что слабый считает

несправедливым, и если бы их поменяли местами, то соответственно изменились бы и их

мысли, из чего он делает вывод, что то, что доставляет удовольствие -- справедливо, а что

неприятности -- несправедливо. Что в тот момент, когда он вытаскивает его луидоров из

кармана прохожего, он совершает поступок, справедливый для себя, хотя обкраденный им

человек должен на это смотреть по-другому. Что оценку этим мыслям может дать только

третейский судья. С помощью подобной философии Герцог оправдывал все свои

поступки, и его аргументы казались ему убедительными.

Моделируя таким образом свое поведение с помощью своей философии, Герцог с

юности пустился в самые постыдные и поразительные авантюры. Его отец, рано умерший,

оставил ему, как я уже говорил, огромное состояние, но поставил условие, чтобы при

жизни его матери значительная часть состояния принадлежала ей. Это условие очень

скоро перестало нравиться Бланжи; негодяй увидел свое спасение в яде, который решил

использовать. Но так как тогда он только начинал путь порока, он не осмелился

действовать сам и привлек к осуществлению замысла одну из своих сестер, с которой

сожительствовал, пообещав ей за это часть полученного таким образом наследства.

Девушка побоялась совершить преступление, и Герцог, испугавшись, в свою очередь, ни

минуты не поколебавшись, присоединил к избранной жертве и ту, что еще недавно была

его сообщницей. Он отвез обеих в одно из своих загородных имений, откуда они уже не

вернулись.

Ничто так не воодушевляет, как первое безнаказанное преступление. Отныне он

отпустил все тормоза. Едва кто-нибудь оказывал ему малейшее сопротивление, как он

тотчас же пускал в ход яд. От убийств по необходимости он вскоре перешел к убийствам

из сладострастия. Он узнал состояние удовольствия от страданий другого. Постиг могучее

потрясение и радость удовлетворенной похоти, когда нервы напряжены до предела,

вызывая эрекцию, и, наконец, -- освобождение, как обвал.

Как следствие этого он начал совершать кражи и убийства, исходя из философии и

имея целью порок как таковой, в то время как любой другой человек в той же ситуации

действовал бы во имя страсти, из-за любви к женщине. В двадцать три года вместе с тремя

единомышленниками, которым он сумел внушить свою философию, он остановил на

дороге общественную карету. Женщин и мужчин они изнасиловали и убили, забрав у

жертв все деньги, в которых у них совсем не было нужды; в тот же вечер все четверо

отправились на бал в Оперу, чтобы обеспечить себе алиби.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке