Хотя, видимо, придется отпустить вас, иначе вы не успеете на ужин.
Она тряхнула головой, и волосы упали ей на плечо.
– Но не сейчас.
– Нет, не сейчас. – Его губы тронула улыбка. – Что вы рисуете?
– Портреты. Своих родных, детей, животных. Я люблю, когда мне удается разглядеть в людях то, что скрыто за внешней оболочкой, и стараюсь показать им то, чего они сами не видят. Моя невестка примерно то же говорит о своих фотографиях.
– Сам-то я и «палку-палку-огуречик» не нарисую, но оценить способен. Помню, когда первый раз приехал в Италию, просто упивался живописью. В галерее Уффици меня чуть было не арестовали – ни в какую не хотел уходить.
– Да, я всю жизнь из этой галереи не вылезала. А когда первый раз увидела Сикстинскую капеллу, ревела, как маленькая.
– А вам никогда не хотелось стать профессиональной художницей?
Сердце сдавила тоска, жестокая и горькая. Чем яснее она понимала, что ее будущее – в «Милой Мэгги», тем отчаяннее душа рвалась к чему-то иному. Карина поколебалась, не зная, до какой степени стоит с ним откровенничать.
– Хотелось, но не хватило веры в себя.
– Знакомое чувство, – кивнул Сойер.
В наступившей тишине слышалось обещание дружбы, а возможно, и чего-то большего.
– А теперь расскажите мне о блестящем мире отелей, – улыбнулась Карина.
Они проговорили целый час, пока не пришло время ужина с Максом. Сойер сжал ее руку:
– Карина, мне бы хотелось еще раз встретиться с вами. Я покажу вам клуб, можем пойти потанцевать, если хотите.
Карина заколебалась. Ее влечение к Максу боролось с этим новым искушением.
– Я не знаю, – прошептала она.
– Я буду ждать вас в «Тао». А вы решайте.
Он поцеловал ее в щеку и ушел.
Фантазии о прошлом или настоящее?
Пора выбирать.
* * *
Карина вернулась в вестибюль, где ее ждал Макс. Выражение его лица, когда он увидел, как она одета, задало тон всему вечеру.
У него челюсть отвисла. Макс окинул взглядом ее наряд, и все лицо у него напряглось.
– Нельзя же такое носить, – гневно прошептал он. – Бога ради, Карина, это платье, оно же… оно же…
– Хм, хватило бы простого «отлично выглядишь».
С первого взгляда на это платье от Версаче она влюбилась в него без памяти. Элегантно перекрещивающиеся лямочки едва прикрывали грудь, словно играя в озорные прятки, так что смотревшему было не разобрать, где там тело, а где ткань. Юбка обхватывала талию и падала до пола, вся в зубчатых разрезах, персиковый цвет гармонировал с оливковым тоном ее кожи. Карина успела сбегать в спа-салон и сделать бразильскую эпиляцию – пришлось повизжать от боли, но результат того стоил. Волосы она распустила, а на запястья надела широкие золотые браслеты, как наручники.