– О! Лизка! – закричал Данил.
– И шарик! – обрадовалась девчушка рядом с ним.
Лиза как истинный бесстрашный воин не могла появиться с обычным приветствием. Она с разбегу запрыгнула на тарзанку и в один прыжок преодолела оставшееся до ребят расстояние.
– Ну вот, – пробурчал Иван, отряхивая штаны от разлетевшейся от ее приземления грязи.
– Прости, – извинилась Лиза. – А откуда здесь грязь? Дождь же вчера был.
– Лизон, ну ты чего? – Лена на секунду оторвалась от шарика, который уже вовсю извалялся в грязи, подставляя приятельнице пузо. – Сюда же солнце не попадает, эта грязь еще и завтра не высохнет.
– Я ее не заметила, правда.
– Да черт с тобой. Что взять с чуднОй-то?
Лизе стало обидно от его слов. Ей не нравилось, когда ее так называли. А особенно, когда так называли ее маму. Но вот с молвой в деревне ничего не поделаешь: не похожи на других, значит чуднЫе.
– Не обращай на него внимания, он сегодня не в духе, – подбодрил ее Данил. – Его батька вчера отколотил.
– Ничего он меня не колотил! – разозлился мальчуган.
– Колотил, колотил! Вся деревня слышала, – подтвердила Лена.
– Не правда! Он меня не бьет.
– Лупит, еще как лупит. И тебя и тетю Олю, об этом все знают.
– Нет, не правда! Замолчи!
Лиза впервые видела, чтобы Ванька так рьяно защищал отца. Видимо, совсем все стало у него худо. Сердце девочки сжалось от боли за друга. Она вдруг представила, как ее папа приходит домой пьяный и начинает лупить ее, а мама бежит заступаться и в итоге сама попадает под горячую руку. Ей стало не столько страшно за себя, сколько за маму. Мама была для нее всем, ей казалось, что если вдруг ее не станет, то и самой Лизы больше не будет. Разве есть жизнь, в которой нет мамы?
Девочка подошла к Ваньке и крепко обняла его. Ей хотелось как-то унять его боль, а объятия – это ведь самое лучшее средство от всех печалей!