И все из-за того, что он неверно записывает за мной.
Наступило молчание.Теперьужеоба больныхглаза тяжелоглядели на
арестанта.
--Повторяютебе,новпоследнийраз:перестаньпритворяться
сумасшедшим, разбойник, -- произнесПилатмягко и монотонно,--за тобою
записано немного, но записанного достаточно, чтобы тебя повесить.
--Нет, нет, игемон, -- весь напрягаясьвжелании убедить, заговорил
арестованный,--ходит,ходит один скозлинымпергаментоми непрерывно
пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего
из того, что там написано, я неговорил.Я егоумолял: сожги ты бога ради
свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал.
-- Кто такой? -- брезгливо спросил Пилат и тронул висок рукой.
-- Левий Матвей,--охотно объясниларестант, --онбылсборщиком
податей, ия с ним встретился впервые на дороге вВиффагии, там, где углом
выходит фиговый сад,и разговорился с ним. Первоначально он отнесся комне
неприязненно и дажеоскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет,называя
меня собакой, -- тут арестант усмехнулся, -- я личноне вижу ничего дурного
в этом звере, чтобы обижаться на это слово...
Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но
не на арестованного, а на прокуратора.
-- ...однако, послушав меня, он стал смягчаться, -- продолжал Иешуа, --
наконецбросилденьгинадорогуисказал,чтопойдетсомной
путешествовать...
Пилатусмехнулсяодноющекой,оскаливжелтыезубы,ипромолвил,
повернувшись всем туловищем к секретарю:
-- О,город Ершалаим! Чего тольконе услышишь в нем. Сборщик податей,
вы слышите, бросил деньги на дорогу!
Не зная, какответить на это, секретарь счелнужнымповторить улыбку
Пилата.
--А он сказал, чтоденьги емуотныне сталиненавистны, -- объяснил
Иешуа странные действия Левия Матвея и добавил: --И с тех пор он стал моим
спутником.
Все еще скалясь, прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце,
неуклонноподымающеесявверхнадконнымистатуямигипподрома, лежащего
далековнизу направо,и вдругв какой-то тошной мукеподумал отом, что
проще всего было бы изгнать с балкона этого странногоразбойника, произнеся
только два слова: "Повесить его". Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь
дворца, велеть затемнитькомнату,повалиться на ложе, потребовать холодной
воды, жалобным голосом позвать собаку Банга,пожаловаться ей на гемикранию.
И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора.
Он смотрел мутнымиглазами на арестованного и некотороевремя молчал,
мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке
стоит перед ним арестант с обезображеннымпобоями лицом, и какие еще никому
не нужные вопросы ему придется задавать.
-- Левий Матвей? -- хриплым голосом спросил больной и закрыл глаза.