, гл. III, ст.6
и 7. Вот унылое воскресенье из его отрочества: трижды вдень,подконвоем
учителей, точно дезертир, он марширует в церковь, скованный сдругимтаким
же мальчиком невидимыми наручниками нравственного долга; и думает о том, как
охотно обменял бы две порции неудобоваримой церковнойпроповединалишний
кусочек тощей баранины, предназначенной для насыщения его плотизаобедом.
Вот бесконечное воскресенье из его юности: мать его, женщина суровая лицом и
непреклоннаядушой,целыйденьсидит,загородясьбольшойбиблией,
облеченной, как и ее представленияоней,втвердый,негнущийся,точно
деревянныйпереплет,безвсякихукрашений,еслинесчитать
одной-единственной завитушки в углу,похожейназвеноцепи,дазловеще
багрового обреза; словно эта - именноэта!-книгадолжнабыласлужить
оплотом против всяких изъявлений ласки, душевного тепла и попытокдружеской
беседы. Вот тягостное воскресенье из более поздних лет: угрюмыйимрачный,
он не знает, как скоротать затянувшийся день, ивсердцеунегогорькое
чувство обиды, а душеспасительная сущность Нового завета такжедалекаот
него, как если бы он вырос среди идолопоклонников. Много, многовоскресений
медленно проплывали перед мысленным взором Кленнэма,ивсеэтобылидни
неуемной тоски и неизгладимого унижения.
- Прошу прощенья, сэр, - прервалегомыслишустрыйслуга,смахивая
крошки со столика. - Желаете посмотреть номер?
- Да. Я как раз об этом думал.
- Коридорная! - закричал слуга. - Седьмой стол желают посмотреть номер.
- Нет, нет! - воскликнул Кленнэм, опомнясь. - Я ответил машинально,не
сознавая, что говорю. Я не собираюсь ночевать здесь. Я пойду домой.
- Слушаю, сэр. Коридорная!Седьмойстолнежелаютсмотретьномер.
Пойдут домой.
День угасал, а он все еще сидел на томжеместе,смотрелнахмурые
фасады домов по другую сторону улицы и думал:еслибестелесныенынедуши
прежних обитателей смотрят сюда с высоты, как им должнобытьгрустно,что
вся их земная жизнь прошла в этихмрачныхузилищах.Поройгде-нибудьза
мутным оконным стеклом появлялось человеческое лицо и тут же вновьисчезало
во мраке, как будто достаточно насмотрелось на жизнь и спешило уйти отнее.
Вдруг косые полосы дождя исчертили пространство, отделявшее Кленнэма от этих
домов, застигнутые врасплох пешеходы спешили укрыться в соседних подворотнях
и сокрушенно поглядывали оттуда на небо, видя, что дождь льет все сильнееи
сильнее.Появилисьмокрыезонтики,заляпанныеподолы,потекигрязи.
Непонятно было, откуда вдругвылезлавсяэтагрязь,гдеонапряталась
раньше. Казалось, она собралась мгновенно, как собирается уличная толпа, и в
какие-нибудь пять минут забрызгала всех сынов и дочерейАдамовых.Фонарщик
ужесовершалсвойобход,иязычкипламени,вспыхивавшиеотего
прикосновения, словно удивлялись, как этоимпозволилирасцветитьяркими
пятнами столь неприглядную картину.