Как же странно и грустно было видеть, что эта простая
ипрекраснаяцельстоль трудно достижима. Скаким унынием ине приятным
удивлениемзамечалонпоройзасобойпредосудительныесклонностии
состояния:рассеянностьиотвращениекучебе, мечтанияифантазии или
сонливость во время занятий, нерасположение и протест против учителя латыни,
раздражительностьигневное нетерпение по отношению ктоварищам. А больше
всего смущалото,чтоего любовь к Нарциссутакплохоуживаласьс его
любовью к настоятелю Даниилу. К томужеиногда в самойглубинедушион,
казалось, чувствовал уверенность, что и Нарцисс любит его, сочувствует ему и
ждет его.
Намного больше, чем мальчик предполагал, мысли Нарцисса были заняты им.
Онжелал,чтобы этот красивый, светлый,милыйюноша стал егодругом, он
угадывал внем свою противоположность и дополнение себе,он охотно взял бы
его под своюзащиту, руководил бы им, просвещал, вел бы все выше и довел до
расцвета. Ноон сдерживался. Делал он это по многим соображениям,ипочти
всеонибылиосознанными. Преждевсего его останавливало тоотвращение,
которое он испытывал к тем нередкимучителями монахам,чтовлюблялись в
учеников или послушников. Достаточно часто он сам с неудовольствием ловил на
себе жадные взгляды более старших мужчин, достаточно часто молча давал отпор
их любезностям иласкам. Теперь он лучше понимал их - и его манило полюбить
красивогоГольдмунда,вызывать егопрелестный смех,нежногладитьпо
белокурым волосам. Но он ни за чтобы не сделал этого, никогда. Кроме того,
в качествепомощника учителя,состояв ранге учителя, но необладаяего
полномочиями и авторитетом, он привык быть особенно осторожным и бдительным.
Онпривык относитьсяк ученикам, лишь немногим моложе себя, так, как будто
онбылна двадцать летстарше,он привыкстрогозапрещатьсебелюбое
предпочтениекакого-либоученика, по отношению же к неприятномудлясебя
ученику принуждал себя к особойсправедливости и заботе.Его служение было
служением духу,этому была посвящена его строгая жизнь, илишьвтайне,в
минутунаибольшейслабостион позволялсебенаслаждатьсявысокомерием,
всезнайствоми умничаньем. Нет, какбыни быласоблазнительнадружбас
Гольдмундом, она была опасна,и он не смел позволить ей касаться сути своей
жизни.Сутьже и смысл его жизнибылив служении духу, слову,спокойно,
обдуманно, бесстрастноповедет онсвоихучеников- и нетолькоих- к
высоким духовным целям.
Ужебольше года учился Гольдмунд в монастыре Мариабронн, уже сотни раз
игралонстоварищамипод липами двора иподкрасивымкаштаном: бегал
наперегонки,играл в мяч.в разбойников, в снежки; теперьбылавесна, но
Гольдмунд чувствовал себя усталым и слабым, у него часто болела голова, и он
с трудом заставлял себя быть бодрым и внимательным во время занятий.
Однаждывечеромс нимзаговорилАдольф, тотсамыйученик,первое
знакомство скоторым когда-то закончилосьпотасовкой ис которымон этой
зимой начализучать Эвклида.