Пашку будто кто-то с силой толкнул в лоб. Он много раз видел это тогда, много лет назад. Однако всё это происходило сегодня и, без всякого сомнения, наяву. Откуда-то сзади долетел свисток тепловоза. «Через три минуты появится состав», – непроизвольно прошептал Пашка. Неподвластно себе и не думая ни о чём, он устремился навстречу прошлому, быстро и широко шагая по краю асфальта, чтобы успеть к повороту и встретить этих двоих. В распахнутом пальто, несколько запыхавшийся, он ждал, когда они подойдут, один большой и один маленький человек. Пашка жадно всматривался в их силуэты, пытаясь догнать немыслимую машину времени. «Татьяна, это она, точно она. То же лицо, тот же взгляд. Как такое может быть?» – спрашивал он себя. Вскоре они подошли.
– Здравствуйте, вы, похоже, нас дожидаетесь? – спросила молодая женщина.
– Здравствуйте. Вас зовут Татьяна? – просипел вдруг пересохшим голосом Пашка.
– Что вы, Татьяна – это моя дочка.
– Тогда как зовут вас?
– Лена.
– Как вы похожи на ту Татьяну…
– Какую?
– Дело в том, что в том доме на пригорке много лет назад жила Татьяна.
– Это моя мама. Но она умерла.
– А вы её дочка? И звать вас Алёна.
– Да… – кивнула она. – Вы откуда-то приехали?
– Вчера приехал. Я сын Андрея Трофимовича.
– Я всё помню. Вас зовут Паша. Я и думаю, до чего же знакомое лицо.
– Ну вот, разобрались наконец, – заулыбался Пашка. – Как вы тут поживаете?
– Доживаем.
– Чего так?
– Отец погиб в аварии. Дом этот ведомственный, вот нас и предупредили, что будут сносить. Здесь какая-то стройка затевается. В лесхозе не против, чтобы мы жили здесь, только дома попросту скоро не будет. Земля здесь федеральная.
– И куда вы теперь?
– Не знаю, снимать что-нибудь придётся. Много ли нам двоим надо.
– А муж?
– Муж был да весь вышел, – горько усмехнулась она и вдруг словно встрепенулась.
– Ой, чего мы стоим, давайте я вас чаем напою. Оладушки сегодня пекла. Не отказывайтесь! С клубничным вареньем! – задорно улыбнулась она.
– Не откажусь. Я сегодня не завтракал. Аппетита не было.
Они долго и не торопясь пили чай, ели оладьи с вареньем. Пашка несколько раз трогал клеёнку с розами на столе, оглядывал небогатый деревенский интерьер, потом неожиданно сказал:
– А знаете что? Давайте я вам дом подарю.
От этих слов, а может, от чая, он даже вспотел. И сделалось ему после этого легко, как давно уже не было.
– Это как, подарить дом?
– Просто. Сейчас вызову такси. Мы поедем к нотариусу и оформим дарственную. Она поставит гербовую печать, и всё – дом ваш.
– Вы согласны?
– Согласна-то, согласна. Только как-то неожиданно всё. Я пока в себя никак не приду. А как же вы? Где будете жить?
– Есть у меня дом в другом месте. И от работы недалеко. Меня вполне устраивает.
– Это хорошо, когда работа рядом. Здесь у нас заправку строят за асфальтом, хорошо бы туда оператором или буфетчицей устроиться.
– У тебя образование какое?
– Торговый колледж. И практика есть. Я до родов в поселковом магазине три года работала.
– Ты, Лена, только не жди. Уже сейчас найди представителя компании и всё подробно узнай. Если надо, езжай на курсы операторов. Хорошая работа и рядом.
– А вы что же уедете насовсем? Даже приезжать не будете?
– Думаем с Арсюхой летом на рыбалку приехать. Ты его помнишь?
– Толстячок такой, конопатый.
– Вот приедем летом. На постой пустишь?
Она молча вытерла слёзы передником.
– Как же не пущу? – шёпотом проговорила она и обняла маленькую Таню.
***
Когда непроглядная осенняя ночь укрыла прозрачный купол аэропорта, Пашка достал мобильный, набрал вчерашний ночной вызов.
– Здорово, Паша, ты сегодня раненько, даже по-нашему, – пробасил Арсюха.
– Привет тебе от сестры. Был я у неё, правда, недолго. Хлопот много на один день пришлось.
– На дом документы оформлял.
– Продал, значит?
– Нет, подарил.
– Как, подарил? Кому?
– Витьки-лесника дочке. Помнишь…
– Конечно, помню.
– Дом их ведомственный под снос идёт. Ничего им никто не предоставит взамен, это точно.
– Подожди, Пашка, караси наши от этого, надеюсь, не отменяются, – с тревогой спросил Арсений.
– Не отменяются. Устроимся, не чужие люди вокруг. И посидим с удочками. Озеро тихое, небо ясное, и мы с тобой… Хочешь, можем палатку поставить.
– А девушек наших отправим землянику на косогоре за Барсуковкой собирать. Пусть подрастрясутся, – весело хохотнул Арсюха.
Рейс был ночной. В самолёте было непривычно свободно. Соседнее кресло пустовало. После взлёта он задремал, а когда ненадолго проснулся, ему показалось, что рядом с ним кто-то сидит.
– Это ты? – спросил Пашка.
– А то кто же? – ответила совесть.
За гулом самолёта он не расслышал, что она сказала ещё. Только, прикрыв глаза, почувствовал, как невидимая и тёплая рука коснулась его лица.
Советск, 2017 г.
Шахматы, а может и нет…
Да, непрост уклад человеческого бытия. Как ни крути, живём не так, как хочется, а как кому-то, замечу не себе самому, заблагоразумится. А всё оттого, что находимся в неведенье о дне последующем. Помечтать, конечно, можно, только что от того? Не позволено человеку видеть завтра. А коль не позволено, приучаемся думать рационально и дела впредь намереваемся вести только по расчёту и тонкому замыслу. Намерениями согреемся, придумаем будущее для себя, а оно опять получается не по-нашему. О ничтожный пустяк запнёшься порой так, что обретённое годами мигом слетит вниз, будто куча-мала с ледяной горки. Катишься вместе со всем этим богатством под уклон и начинаешь понимать – выбраться будет непросто. Подняться поскорее захочется. Зубами от старания скрипеть будешь, голову всю продумаешь, только, как ни крути, не получается у тебя быстро подняться. А тут случай… Не ждёшь ты его и не надеешься уже ни на что. Только неожиданно по чьей-то нечаянной воле вдруг опять оказываешься на горе. Осмотришься. Стоишь вроде бы крепко, уверенность в себе чувствуешь. Отчего так произошло? Случай? А может, закономерность? Неизвестно, но подумать есть над чем…
В общем, так и живём, будто в потёмках, шага следующего не зная. А ведь как хочется… Всё было бы по-другому, научись мы узнавать про день наступающий. Что-нибудь намечается где-то, а мы уже в курсе и готовы ко всему. Вот жизнь пошла бы… Всё по плану, по твоему предположению. Только что-то тут не так. Чувствую это одним знакомым ощущением и местом. Эх, разобраться бы во всём… По чьей воле случается такое, зачем? Вопросы, вопросы, а ответов нет…
На раздумья эти натолкнула меня встреча со студенческим приятелем Володькой Рябинкиным. Проговорили мы с ним тогда целый вечер, и вот что он мне рассказал. Замечу, совершенно искренне…
***
Как про то говорили, никто, кроме Творца нашего, не знает, чего таит в себе день завтрашний. Не знал того и Володька Рябинкин, встречая в очередной раз комиссию из области. А что? Дело привычное. Такие проверки всегда случаются накануне министерских или, как их ещё называют, «московских». Управление времени зря не теряет и, чтобы упредить нежелательное развитие событий, заблаговременно шлёт в цеха и участки расторопных людишек, чтобы те причесали ситуацию до приезда высоких инспекторов, подладили чего не так, подсказали, если требуется.
Сказать, что кабельный участок междугороднего узла связи, который находился в ведении Рябинкина, не готов к проверке, было бы неверно. Бумаги, журналы, акты испытания кабелей, техника – всё в порядке, как, впрочем, и сами сети.
Не заставив себя ждать, после обеда явился проверяющий из области. Уверенный в себе, немногословный, но какой-то уж больно настырный и своевольный. Даже фамилия у него соответствующая – Самодуров. Рябинкин видел его в областном управлении пару раз, однако лично познакомиться так и не довелось. Поговаривали, что Самодурова этого назначили на серьёзную должность по какому-то важному протеже сверху. Так всё было или нет, до конца неизвестно, но люди о его «лапе» наверху говорили с уверенностью. Значит, знали. Как тут не поверишь…