– Секретные объекты батальона ВДВ «Аркон», – Водопьянов дружески хлопнул подчинённого по плечу, – а ведь мы, Федя, именно на таком объекте, не подают сигналов SOS.
– А какие сигналы они подают? – удивился Воротов.
– Только сигналы самоуничтожения, – Водопьянов задумчиво закрыл глаза, —
Давай- ка Федя, иди спать.
– Есть, товарищ капитан! – Фёдор встал, качнулся и сумел дойти только до угла, присел на корточки и уснул.
Через шесть часов его разбудил Водопьянов, он сбрил свою дзен бородку, оставив только усы, подстригся и выглядел подтянутым и бодрым в своём форменном комбинезоне.
– Подъем, товарищ сержант, тревога!
– Какая тревога? – удивился Воротов, потирая глаза.
– Боевая тревога, сержант, боевая. Сейчас 00.20 часов, приведите себя в порядок, жду вас в 00.50 часов в отсеке 1220 для производства аварийное-спасательных работ, повторите приказ!
Фёдор встал, он был всё в том же грязном, запачканном гарью комбинезоне, в котором вчера тушили пожар и пили саке, болела голова и всё тело.
– 00.50 минут, отсек 1250, – повторил он, стараясь звучать молодецки- бодро.
– Выполняйте!
Фёдор отправился было на выход.
– Стоять, сержант! – Фёдор испуганно замер, – От лица командования батальона Аркон выношу вам благодарность за тушение пожара! Благодарность занесена с судовой журнал.
– Никто кроме нас! – гаркнул Воротов официальный лозунг ВДВ и козырнул. Он попал на безлюдный «Светоч 2» сразу после учебки и, откровенно сказать, забыл, что по уставу следует говорить в таких случаях.
– Никто кроме нас, – задумчиво повторил Водопьянов, – а у вас, сержант, есть потенциал…
В узкой шахте, где сгорели кабеля было невозможно развернутся, работали по очереди, в первый день часов восемнадцать, во второй примерно столько же. Во время коротких перекуров с сакэ Водопьянов рассказывал неискушённому в восточных религиях сержанту коаны дзена, предлагая, как классические, так и свои собственные к ним комментарии. Воротову, в общем и целом, понравился дзен-буддизм, и к моменту, когда капитану удалось восстановить четыре наиболее важных кабеля, он уже смело вворачивал в разговор выражения типа «вентиль кармы не испортит» доставляя командиру нескрываемое удовольствие.
На десятый день устроили проверку систем.
– Ну, что, сержант, – Водопьянов, улыбаясь, смотрел в свой планшет, – я вас поздравляю, гравитационный комплекс проработает, по- крайней мере, месяц. Более того, система ведения огня частично восстановлена и у нас теперь есть торпеда.
– Вы так говорите о торпеде, Евгений Иванович, как будто бы услышали хлопок одной руки, – Фёдор не пытался скрыть иронии.
– Отставить неуставные разговоры, сержант, – Водопьянов дружески улыбнулся, – даю вам семь часов сна, мне нужно перегрузить комп, и жду вас 05.00 часов в отсеке 1700.
– Есть 05.00 часов в отсеке 1700, – сержант добрался до своей каюты, лёг и заснул, не подозревая, что его ждёт через семь часов. Каково же было его удивление, когда отсек 1700 отказался командным пунктом ведения огня. Собственно, именно к сектору 1700 он был изначально приписан, но там никогда и не бывал. Водопьянов был уже на месте, перед ним светилось несколько экранов, он был трезв, собран и очень спокоен.
Фёдор смотрел недоумевающе, и не знал, даже, что сказать.
– Сержант, к сожалению, без навигационной системы мы удаляемся от цели и у нас остаётся очень немного времени, чтобы… – капитан искал нужное слово.
– Неужели протокол 21, неужели пиндосов гасить будем?! – у сержанта Воротова загорелись глаза. Именно этот протокол он зубрил в учебке, и теперь понятно, почему, собственно, он находился на Светоче 14 месяцев.
– Нет, сержант, – Водопьянов улыбнулся, – о чём ты, при чём тут какие-то пиндосы?
– Тогда что? – не понял Фёдор.
– Понимаешь, сержант, я провёл на Светоче почти семь лет, ты можешь себе представить? Семь лет жизни. Вначале я думал, что я здесь для выполнения боевого задания, потом, – для того, чтобы пить водку с друзьями и играть в преферанс, потом я решил, что нахожусь здесь, чтобы понять себя и мудрость древних мыслителей. Но только недавно, причём частично благодаря тебе, сержант, я наконец, дошёл своими мозгами, зачем.
– Ну и зачем же, Евгений Иванович?
– Фёдор, это не так просто объяснить, словами можно исказить смысл и всё испортить, лучше я расскажу тебе такой коан: Однажды император приказал устроить сад, чтобы по красе и совершенству ему не было равных. Он пригласил самых опытных садовников, художников и философов. Когда сад, наконец, был закончен он созвал знатных гостей чтобы поразить их. Все в один голос восторгались красотой сада, но императора интересовало мнение Лин-чи, который считался знатоком. «Я не вижу не одного сухого листа», – сказал мастер Лин-чи- «Из-за того, что здесь нет сухих листьев, сад выглядит мёртвым». Император приказал принести сухих листьев и разбросать их по аллеям парка, ветер начал играть ими и шорох листьев оживил сад. Теперь сад прекрасен, – сказал Мастер Лин-чи, и все с ним согласились. До этого он был слишком хорошо спланирован и выглядел неестественно. Искусство становится величайшим, когда оно не обнаруживает себя, а жизнь безжизненна без присутствия смерти.
– Так значит мы всё же поднимем наш цветок, ведь без него наш сад не совершенен! – восхитился сержант Воротов.
– Ты не представляешь, Фёдор, как рад я твоим успехам на пути познания, – произнес капитан совершенно серьёзным голосом и протянул сержанту ключ, с которого начинался протокол 21, протокол ведения огня.
Они вонзили свои ключи в одинаковые отверстия пускового устройства, перед каждым зажглись помутневшие от времени и бездействия экраны.
– Координаты цели определил, – произнёс Водопьянов почти торжественно.
– Координаты получил, сохранил, – отозвался в тон ему Воротов.
Слова протокола звучали как стихи, всего несколько строф, и вот наконец прозвучала последняя строчка, доставшаяся сержанту Фёдору Воротову:
– Запуск определяю, как: Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль…
Секретный объект дальнего космоса «Светоч 2» дрогнул всем телом, из него вывалился трёхтонный железный батон, оказавшись в открытом космосе он ожил, зашипел и ринулся к цели.
Капитан Водопьянов вывел на главный экран серебристую сигару «Драгон 7».
– А если все же там кто-то есть? – спросил Фёдор, не отрывая глаз от экрана.
– Если там кто-то есть, то его положение в этом мире кардинально изменится минут через восемь, но и наше положение не останется без изменений, таков путь дао, – Капитан вывел на соседний экран их бешеный батон и график сближения:
– Ну, что ж сержант, у нас есть время, – он достал из-под стола наполненную до горлышка бутыль и улыбнулся.
Они очистили стол от ненужных вещей, нашлась в отсеке и закуска.
Капитан разлил по первой:
– Мастер Чи до просветления рубил дрова и носил в вёдрах воду, – это был его любимый коан, – что мастер Чи делал после того как на него сошло просветление?
– Рубил дрова и носил в вёдрах воду, – уверенно завершил коан Фёдор. Они чокнулись, выпили и закусили. Не успел капитан налить по второй, как нечто важное отвлекло его: графики на экране явно указывали на то, что «Драгон 7» меняет свои координаты, то бишь двигается, видимо включилась автоматика защиты.
Без слов оба ринулись к устройствам ведения огня:
– Координаты корректировки определил.
– Координаты корректировки получил, сохранил.
– Допуск определил.
– Допуск получил, сохранил.
Это были стихи протокола 27, протокола корректировки огня.
Когда стало понятно, что манёвры «Драгон 7» бесполезны, Воротов не выдержал напряжения момента и завопил:
– Никто кроме нас!!!
– Никто кроме нас, – чуть слышно повторил капитан Водопьянов и на его главном экране распустился гигантский огненный цветок, он расширялся во все стороны сверкая огненными лепестками. Что-то тёмное и грузное отпустило, наконец, его душу, капитан ощутил это почти на физическом уровне, он выпрямился во весь рост и вздохнул полной грудью. Почему-то он теперь точно знал, что для дальнейшего движения на пути познаний ему не нужно саке.