Герои Дальнего Космоса
Шолох, перепрыгивая с льдины на льдину, подсчитывал в уме убитых чудовищ, – троих там, у пригорка, одного в овражке, значит, оставалось ещё шестеро… Неожиданно он почувствовал движение в заснеженных кустах на противоположном берегу, он не рассчитывал на это, но отступать было поздно. Дав вправо, Шолох попытался занять выгодную позицию у гряды невысоких скал, там, по крайней мере монстры не смогут окружить его, но его опередил Водрон – геенообразное чудище со змеевидным хвостом, утыканным иглами-лезвиями. Была не была, – подумал Шолох и обнажил окровавленный меч, его льдина двигалась вдоль берега, прыгнуть на неё Водрон не решится, значит первый удар за ним. Из кустов выскочила другая тварь, внешне похожая на крокодила, но на высоких, мускулистых ногах. Викнуга, – а это было она, бежала вдоль берега, подыскивая удобное место для прыжка, – вот она вполне может прыгнуть на льдину. У Шолоха забилось сердце, наступил решающий момент, он решительно махнул с льдины на скалы, услышав, как за его спиной щёлкнули зубы Викнуги. Чудище промахнулось и плюхнулось всем своим грузным телом в воду. Ещё не коснувшись скалы, Шолох взмахнул мечом: удар, ещё один сверху – смертельно раненый Водрон жутко завыл, из его раскрытой пасти валил пар и лилась кровь. Шолох обернулся и вовремя, Викнуга уже торчала из воды, готовая напасть сзади. Но у него ещё оставалось время прикончить Водрона. Шолох поднял меч для последнего удара, неожиданно раненый монстр замер, перестал хрипеть и сказал довольно отчётливо голосом капитана Водопьянова:
– Эй, Шолох, шалом алейхм, зайди ко мне.
Не дал, сукабля, доиграть… Шолох, нажал кнопку на боевой рукавице и снял шлем, – да что б ты…
– Есть, товарищ капитан, – бодро отозвался Шолох и принялся сдёргивать с себя сенсоры девайса виртуальной игры «Зимние Монстры», в которой находился последние шесть часов. На самом деле его звали не Шолох, а сержант Фёдор Воротов. Шолох – был просто ник для игры, между прочим, красивое славянское имя, зачем этот гад издевается?
Федор жадно выпил воды, облил голову и отправился, немного качаясь после боя с монстрами, по полутёмному коридору в сторону капитанского отсека. Последний раз сержант видел своего командира, капитана Водопьянова недели три назад. Они столкнулись на камбузе, Водопьянов сидел на столе с закрытыми глазами и ел что- то из миски прямо руками. На формальное приветствие не ответил, знаком попросил себя не тревожить, на том и разошлись.
– Разрешите войти, товарищ капитан?
– Входите, сержант.
Фёдор очутился в просторном помещении, когда- то тут был классический капитанский отсек, с экранами, столами, снующими комбороботами, секретными сундуками и панорамными окнами. В прошлом году капитан лично перестроил всё это, и теперь его отсек выглядел как классический японский сад: лужайка, ручеёк с живыми лилиями и игрушечным мостиком, красная арка, украшенная головами драконов, в самом углу деревянный колодец. Посередине всего этого великолепия цвели низенькие сакуры, и под одной из них восседал, скрестив ноги, сам капитан ВДВ Водопьянов в белоснежном балахоне и чётками в руках.
К слову сказать, вся эта сцена происходила на засекреченном объекте «Светоч 2», находившемся в столь же засекреченном секторе так называемого дальнего космоса. Когда- то на «Светоч 2» работала целая команда и тому были причины: Светоч наблюдал за американской, тоже засекреченной станцией «Dragon 7», их противостояние длилось лет двадцать и кончилось ничем. В какой-то момент американцы покинули станцию, законсервировав её «до лучших времён». В штабе решили, что «враг затаился» и «Светочу» приказали продолжать наблюдение, что он и делал. Команда сокращалась с каждым годом, и вот уже четырнадцать месяцев на Светоче оставались только двое: командир и его единственный подчинённый.
– Сержант, вы чувствуете?
– Чувствую себя нормально, товарищ капитан!
Капитан перебрал несколько бусин четок, чтобы избавится от нахлынувшего на него раздражения:
– Мне всё равно, как вы там себя чувствуете, сержант, я о другом… Вы чувствуете запах, чем это несет?
Фёдор нюхнул воздух, действительно в отсеке чем-то пахло
– Идите, Шолох, зимнее чудовище, и все расследуйте. Доложите по рации…
– Разрешите идти, товарищ капитан?
Водопьянов поднёс крошечную чашечку всё ещё тёплого саке, и с удовольствием отпил из неё:
– Идите, сержант, идите.
Федор пошёл шататься по отсекам объекта, принюхиваясь время от времени. Запах привёл его в незнакомое место – низенькую подсобку рядом с кухней, именно оттуда и исходил запах. Сержант открыл дверь и увидел нечто странное: посередине чулана валялись несколько мешков риса, рядом стояли и лежали какие-то бочки и колбы, соединённые множеством пластиковых шлангов. В углу валялся электрический нагреватель, по полу катались загадочного вида бутыли, а из-под решетчатого пола шла вполне заметная струйка дыма.
Сержант заткнул нос и достал рацию, – Вот сука, самогон, гад гонит, а меня гнобит!
– Товарищ капитан, тут у нас инопланетяне секретную лабораторию устроили.
– Ты чо, Шолох, головой об угол ударился? Какие инопланетяне?!
– Отсек 1412. Пожар у нас, товарищ капитан!
Пожар потушили довольно быстро, часа за три, и нужно сказать, что капитан принял в этом самое активное участие, несмотря на то, что обжёг руку в самом начале «операции».
– Вощем дела наши, Федя, не оччч, плохие дела, – чумазые от гари сидели они в кают-компании за столом, на котором стояла злосчастная бутыль с рисовой водкой космического происхождения.
– Евгений Иванович, а как это всё получилось, ну, в смысле пожар?
– Как получилось? Военный трибунал разберётся, как получилось, а у нас сейчас с тобой другие вопросы. Давай выпьем!
Они выпили, закусили колбасой и луком.
– У нас с тобой, Федя, сгорело метров пятнадцать кабеля и распределительный отсек, короче мы потеряли навигатор и всю систему наведения огня, – капитан плеснул водку по стаканам, – и, вдобавок, почти все коммуникационные блоки, а значит гравитационному комплексу скоро хана. И теперь несёт нас, Федя, по дальнему гребаному космосу хрен его знает куда, причём уже неделю как.
– И чо теперь? – сержант выпил уже грамм триста и мало что понимал.
– Понимаешь, Федя, всегдашняя проблема западной цивилизации, а значит и наша проблема, заключается в том, что мы слишком догматичны. Наши религии, технологии и взгляды слишком выверены и конечны. Даже когда мы летим, а ведь сейчас мы летим, мы летим по определённому маршруту, сбившись с него мы теряем самообладание, но что хуже всего, – смысл самого полёта. А ведь это неверно!
– А может, нам, Евгений Иванович, на ручное управление перейти, восемь часов вы, восемь часов я – вот и долетим.
– Понимаешь, Федя, главное в том, что мы летим, а не в том, что «долетим», ты должен это понять!
– Ну да, – Федор громко икнул, – может нам, Евгений Иванович…
Водопьянов перебил его:
– Однажды Будда Шакьямуни собрал своих учеников у горы Греф, все ждали от него проповеди, а он возжелал передать своим ученикам самое сокровенное, что есть в его учении и просто поднял цветок, который был в его руке, никто его не понял, кроме одного ученика, Федя. Но один ученик – это вполне достаточно, если мы говорим о истине и сокровенном! Давай ещё по одной!
– Мне уже достаточно, Евгений Иванович, – сержант неопределённо махнул рукой, – к тому же у меня нет цветка.
– Вот это ты неплохо сказал, – капитан налил, выпил, облокотился локтем на стол и негромко запел:
Он ел, когда был голоден,
Если был сонным, то спал даже днём,
И не сторонился сакэ, если у него была охота выпить.
– А может, нам, Евгений Иванович того, сигнал SOS запустить, чо нам делать-то?