– Добрый день, – сказал Рус охраннику, проходя к лестнице.
– А, это вы? – удивился охранник.
«Вот, блин, – подумал Рус, – сейчас начнет меня опрашивать да допрашивать, и я совсем опоздаю».
– А вы к кому? – спросил охранник.
– К себе я, – ответил Рус, побежав вверх по лестнице.
– Стой! Куда?! – закричал охранник, кинувшись за ним следом. Рус влетел на второй этаж и кинулся направо по коридору к тридцать второй аудитории. Он уже почти добежал до нее, как почувствовал на спине сильные руки охранника.
– Стоять! Не рыпаться! – строго сказал он и, взяв Руса за шиворот, потащил к выходу.
– Да что вы делаете?! – стал возмущаться Рус. – Я на лекцию опаздываю.
– Ничего, все опаздывают, – спокойно ответил охранник, – но порядок для всех один. Сначала пропуск, потом лекция.
– Да вы не понимаете, я новый преподаватель, а вы меня как преступника тащите, отпустите! – потребовал Рус.
– Разберемся, ты иди да помалкивай.
– Вот ведь система, твою мать, – сказал Рус, – ни на улице, ни в суде, ни на дороге, ну нигде нету никакого уважения к человеку! Кругом все друг друга чморят, пытаясь обмануть первыми, считая, что так и должно быть. Да не должно такого быть! – сказал Рус, повысив тон, и резким выпадом нырнул под руку охранника, вывернув ему руку за спину.
– Что ты делаешь, щенок?! – вскрикнул охранник.
– А ничего. Вы это кому? – удивился Рус, посмотрев по сторонам.
– Тебе, щенок!
– А тут нет щенка, – ответил Рус.
– Ты мне поговори, поговори, вот я тебе задам, когда вырвусь.
– А, вот вы, значит, как, угрожаете мне? – строго спросил Рус7, взяв его за шиворот и посмотрев в глаза охраннику взглядом Седого – полным адского холода, в котором Рус жил последние годы изо дня в день, – и намерения охранника сразу же изменились, потому что он почувствовал скрытую силу Руса, силу его воли решать, о которой Рус пока и не догадывался.
– Да ладно, ладно вам, – пробормотал охранник, – ну отпустите меня, отпустите, я переусердствовал. Идите, идите, куда шли, и все.
– Точно все!? – спросил Рус, все еще держа его за руку.
– Да, точно, точно, я обещаю.
– Ну, ладно, – согласился Рус, отпустив его руку. Охранник потер ноющее плечо.
– Да уж, не ожидал, что какой-то пацан…
Рус посмотрел снова в его сторону и жестко произнес:
– Вы, товарищ, жертва социализма, признающая силу и власть, а не доброту и уважение к ближним, а потому глупо рассчитывать на понимание вами простых слов. Такие, как вы, признают силу, как породистые бойцовские псы, признающие своего жестокого хозяина.
– Ну, чего смотрите? Не ожидал я, что так вот вы сможете, – ответил охранник жалобным голосом.
– Ладно, простите меня, – неожиданно сказал Рус, – я был неправ, мне стыдно.
От этих слов охранник онемел.
– Не понял, – ответил он.
– Вот поэтому-то я никогда и не дрался в школе, – ответил ему Рус, – чтобы потом не испытывать стыда и угрызений совести от дачи сдачи. Подраться легко, а вот остаться собой, чтоб жить, не отводя глаз от стыда, всегда трудно. Мне проще простить.
– Простить?! – удивился охранник, потирая руку. – А я никогда никого не прощал, – ответил он растерянно.
– У каждого свой путь, – сказал Рус, поднимаясь по лестнице на второй этаж. – И насколько он правильный, мы сможем узнать лишь тогда, когда придет время собирать камни.
Под растерянным взглядом охранника Рус поднялся на второй этаж, прошел к своей недосягаемой аудитории номер тридцать два, взялся за ручку двери и решительно потянул ее на себя, пройдя внутрь.
Аудитория была большая – это был обычный класс, как в школе: метров сорок площадью, прямоугольный, с шестью пластиковыми окнами, новый, свежий, видимо, только после ремонта.
Рус прошел к лекторской трибуне, положил свой портфель на стол рядом с ней, встал за трибуну и молча окинул всех взглядом. Студенты особо и не заметили его присутствия, о чем свидетельствовал не прекращавшийся галдеж. Некоторые сидели, другие стояли, несколько девушек поправляли макияж.
– Инн, а Инн, – услышал он, – как ты думаешь, наш новенький преподаватель хорошенький? Холостой? – спрашивала одна из сидящих за первой центральной партой девушек другую.
– Не знаю, – отвечала ее соседка по парте, – мне все равно.
– А я думаю, что тебе не должно быть все равно, потому что твой парень дурак.
– Почему ты так о нем выражаешься?! – рассердилась девушка по имени Инна.
– Только дурак может бить свою девушку.
– А он и не бил меня, а так просто… толкнул, – ответила она, отвернувшись от собеседницы в сторону, обиженно надув губы.
– Ну, знаешь: бил, толкнул… все равно он – дурак. Не должен мужчина на женщину руку поднимать! Ты с ним только потому, что вы с ним с самого детства вместе, вот ты и считаешь, что это большой плюс. Я же считаю, что вы уже порядком друг другу надоели, и тебе надо бы уже послать его.
– Я сама знаю, как мне поступать в жизни! – отрезала Инна, повернувшись и вызывающе посмотрев соседке в лицо. – Я взрослая и, знаешь, сама как-нибудь во всем разберусь.
Хоть и было Русу интересно послушать разговор дальше, но ему было уже пора начинать свою лекцию, к тому же он так удачно вписался в класс, что его присутствия до сих пор никто не заметил.
– Добрый день, господа студенты! – громко сказал Рус, обратившись к аудитории.
Аудитория замолкла, многие обернулись в его сторону. Девушки с этой парты удивленно посмотрели на него, открыв рот.
– Приветствую вас, – снова сказал он, окинув взглядом студентов, отдельно кивнув этим двум удивленным девушкам, дав им понять, что он тоже в курсе их разговора.
– Я – ваш новый преподаватель спецкурса «Лицензирование в Петербурге: правовые проблемы». Сразу хочу сказать, что тот, кто будет посещать все мои лекции, получит зачет автоматом, – объявил он поспешно, о чем тут же пожалел.
Студенты стали молча присаживаться за свои парты, многие были по-прежнему удивлены.
– А вы не удивляйтесь, сейчас приступим, и если что кому будет непонятно, спрашивайте сразу, по ходу мысли, будем вместе с вами разбираться в вопросах лицензирования.
– А как вас зовут? – спросила его сидящая напротив та самая студентка, которая советовала Инне бросить своего парня.
– Правильный и своевременный вопрос, – сказал Рус, – меня зовут Ростислав Анатольевич Лимонов.
– А вы не родственник того самого бунтаря Лимонова? – спросил кто-то из класса под неожиданно раздавшиеся смешки.
– Нет, я не его родственник, – сухо ответил Рус, внимательно посмотрев на спросившего, – а ваше имя как?
– Студент Березин, – ответил он.
– А имя?
– Павел.
– Павел? – переспросил Рус.
– Да.
– Не совсем удачное имя, – ответил Рус.
– Почему же? – удивился Березин.
– Да так, знаю я с таким именем одного плохого человека, – ответил Рус, отойдя от трибуны и присаживаясь за свой преподавательский стол. – Но вы, надеюсь, хороший, честный человек? – добавил Рус, посмотрев на Березина. От слов Руса Березин опешил и не знал, что сказать.
– Да вы присаживайтесь, не стойте, – сказал ему Рус. Студент сел. По классу пробежал удивленный гул голосов.
– Что ж, будем считать знакомство наше состоявшимся, – произнес Рус, доставая из портфеля свои тетради, кодексы и выкладывая их на стол.
– Приветствие наше затягивать не будем, предлагаю сразу перейти всем нам к делу, – сказал Рус, поднявшись со стула и снова заняв место у преподавательской трибуны. По классу снова прокатился негромкий гул голосов.
– Что ж, думаю, все согласны, – подытожил Рус. – Мой спецкурс разработан мною и является основой моей магистерской диссертации, которую я буду скоро защищать на кафедре Коммерческого права в СПБГУ. Поэтому вопросы, которые я в ней ставлю, я беру из своей личной практики, сталкиваясь с проблемами в сфере лицензирования на каждом шагу. Именно об этих проблемах мы и будем с вами говорить на моих лекциях.
– А вы правда всем, кто будет ходить на ваши лекции, поставите зачет автоматом? – спросил его Березин с места.
– Правда, – ответил Рус, поняв, что назад повернуть он уже не сможет, и поспешил добавить: – Но только тому, кто покажет мне свой полный конспект записанных моих лекций.