– Спасибо, я вас долго не потревожу, дело вот в чем…
– Это с убийством соседа, что внизу живет, Розенштейна, связано? – перебила его хозяйка.
– Да, я хотел бы знать, это очень важно для следствия, не заходил ли к вам сегодня днем ктонибудь?
– Да, был мужчина. Или, вернее, молодой парень. Эй, Петя, иди-ка сюда. Мальчик подошел.
– Расскажи дяде милиционеру, кто к тебе сегодня приходил.
– Да, – сказал мальчик, не отрываясь от своей игрушки и отрывая от нее колеса. – А зачем здесь милиционер, мама? Здесь кино сегодня днем снимали, и ко мне дядя актер заходил. Он сказал, что от бандитов прячется и что внизу кино снимают – его ищут, ну, я его и пустил. Он обещал меня в рекламных роликах поснимать.
– А как он выглядел, ты не мог бы его описать?
– А зачем? Это же дядя артист был! – сказал мальчик.
– Может, это и не артист был, а преступник,
– сказал опер Петров. – И он тебя обманул, чтобы ты его впустил в квартиру.
– Да не может быть! Он такой был добрый и меня в кино хотел взять сниматься.
– Расскажи, Петя, дядя ждет, – сказала мать.
– Как он выглядел?
– Нет ли этого артиста на вот этих фотографиях? – спросил Петров, раскладывая фото на столе.
Мальчик внимательно посмотрел на них и никого не узнал, но добавил:
– Ну, он молодой такой: темные волосы, даже усы еще не растут, в белой рубашке был и в черных брюках. Посидел у меня, пока бандиты внизу его искали. У него еще губа была разбита.
– Милиция его искала, а не бандиты. Хорошо, что все хорошо кончилось и он просто спокойно ушел от вас. А где была губа разбита, покажи-ка на мне, – попросил Петров, собрав фото со стола.
– Здесь! – ткнул пальцем в левый уголок нижней губы малыш.
– Спасибо, маленький, – сказал Петров, погладив мальчика по голове.
– Ой, вы не пугайте меня! – воскликнула мать Пети.
– Дверь пусть ваш мальчик никому не открывает. И вообще: почему он не в садике?
– Да мы из другого города недавно переехали, и я еще не успела его оформить.
– А как вас, простите, зовут? – спросил Петров.
– Лена. Лена Кучина. Ой, Елена Петровна Кучина, – произнесла она, смутившись.
– Вы замужем?
– Нет, мой муж нас бросил, когда Пете два месяца было. Ушел к другой, – добавила она тише.
– Да он просто был дурак, если ушел от такой женщины, как вы, от такой красавицы!
– Ну что вы, что вы! Вы меня в краску прямо вогнали.
– Извините, но вы и вправду очень привлекательная женщина.
– Спасибо, – ответила Лена в полном смущении.
– Сейчас, Леночка, – можно я вас так называть буду? Спасибо, – не дождавшись разрешения от нее, сказал Петров. – Я возьму у вас показания. Потом я вам позвоню. Какой у вас, кстати, номер?
Лена робко и все еще смущаясь, назвала номер.
– Спасибо, я вам обязательно позвоню и не только по долгу службы. До свидания.
– До свидания, – сказала Лена.
– До свидания, дядя-милиционер! Приходите еще! – закричал из коридора Петя.
– Пока, малыш, увидимся! – крикнул в ответ Петров из темноты, спускаясь к выходу.
***
«Так, – рассуждал Димка по дороге домой, – Розенштейна убрали. За что – это еще вопрос. Но как получилось так, что я чуть было не влип? О моем приходе к Розенштейну знал только Вовка Сенчуков, стало быть, это он меня сдал. Почему? Какую цель он преследовал?. Черт меня побери, действительно, за те два года, пока я был в армии, весь город стал абсолютно другим – бандитским. У меня плохое предчувствие, какая-то тревога на душе. В этот раз все будет очень не просто. Ладно, Вова, Бог тебе судья!»
Рассуждения Димки прервал голос Чичена, который сидел в поджидавшей Димку машине:
– Э, братышка, ты не забыл там ничего? – сказал он, высунувшись в окно.
– Да не забыл я, не забыл, отстань, – раздраженно ответил Димка, – продолжая идти к подъезду в и занятый своими мыслями.
– Э, да ты чо, короче?! Зубы скалишь, падла, за грубость лаве прынэсошь завтра, понал? В то же время, а не то… – и Чичен опять сделал движение рукой по своей шее.
Димке хотелось дать в зубы этому гаду, но он сдержался.
– Еще не время, – сказал он вслух.
– Э, чо ты там нэсешь, а? Тэпер всо – лаве прынэсошь сэгодна, ты мэна понал?
– Да пошел ты. … – выругался Димка.
Тут Чичен выскочил из машины и выхватил нож, которым попытался задеть Димку. Но хорошая реакция Димки спасла его от смерти— он увернулся и только на левой щеке осталась глубокая рана. Димка схватился за щеку левой рукой, и сразу рукав белой рубашки стал красным от крови, кровь капала на асфальт. В глазах у него потемнело от боли и гнева и, поддавшись сильному искушению, Димка потерял контроль над собой.
– Ну, ты нарвался сам, – сказал Димка и пошел в рукопашную. Чичен отлично отбивал все его удары, но вертушку с левой ноги он все же пропустил – и упал.
– Умри, сука! – воскликнул Димка, приземлившись ему на шею ногами. Чичен глубоко выдохнул и замолчал.
– Эй, эй, что с тобой, ты в порядке? – закричал Димка, тряся его за плечо. Он послушал его пульс – пульса не было. Чичен не дышал.
«Убегать я не стану, – говорил себе Димка, – я защищался, и меня оправдают», – думал он. Но он не брал в расчет время, в которое попал, придя оттуда, где – словами песни Розенбаума – «и друг есть, и враг». На войне все проще, все яснее, чем на гражданке.
– Алло, милиция? Я убил человека у дома 121, Обводный канал. Приезжайте, – и твердо добавил: – Я буду вас ждать.
***
– Алло, Виктор Николаевич, – сказал в трубку дежурный, – только что звонил какой-то сумасшедший парень. Он сообщил, что убил когото на Обводном канале у дома 121. Может, это запоздалая первоапрельская шутка?
– Известите эксперта Михайлова, – никак не прореагировал на шутливый голос дежурного Кузнецов, – и Петрова, пусть они ждут меня в машине, я спускаюсь. Да и вызовите скорую – грустно добавил он, жалея о недопитом им кофе.
– Петрова нет, он в районе первого убийства сегодня, – ответил дежурный.
– А, кует железо, не отходя от кассы. Молодец Петров.
– Что-что?
– Да это я так, мысли вслух, спасибо. Тогда едем без Петрова.
– Ну что за чертовщина происходит в этом районе? За сутки целых два убийства! – с горечью произнес следователь и добавил, – и кофе мой теперь остынет.
***
Скорая подъехала через пять минут, милиция через двадцать пять. Судебно-медицинский эксперт, переговорив о чем-то с врачом скорой помощи и осмотрев Чичена, констатировал смерть. Димка все это время находился поблизости, ему была оказана первая помощь – остановлена кровь, наложена повязка.
– Это Вы сообщили об убийстве?
– Да. Это я звонил в милицию и, по всей вероятности, я его убил, – ответил Димка.
– Меня зовут Кузнецов Виктор Николаевич. Я старший следователь прокуратуры Адмиралтейского района. Думаю, что нам с вами есть о чем поговорить. Вы, наверное, мне захотите чтото рассказать? – спросил следователь Димку и, взяв его под руку, повел к машине.
***
– Я хочу сказать, что я защищался от ножа, которым мне этот парень щеку порезал, и я не хотел, чтобы он умер, хотя таким нет места на земле, – сказал Димка.
– Да откуда тебе знать кому есть, а кому нет места на земле? И разве ты вправе решать – кому жить, а кому умереть? – спрашивал в ответ его следователь. – Ну ладно, хватит лирики. Паспорт с собой?
– Военный билет только, – ответил Димка.
– Что, дембель не отгулял еще?
– Да, позавчера только пришел из армии.
– Где служил-то?
– В морпехе на Дальнем Востоке.
– А, сильные войска, – с уважением сказал следователь.
Взяв военный билет, следователь все равно вслух спросил его фамилию, имя, отчество.
– Степанов Дмитрий Михайлович, 1977 года рождения…
Пока Димка, как автомат, называл свои анкетные данные, он думал о своей, горем убитой, маме и своей Свете. Теперь его жизнь поломана, если ему не удастся доказать самооборону. И ему нужен сейчас опытный недорогой адвокат, а таких практически в наше время уже нет.
– Ну, рассказывай, что произошло, – предложил ему следователь, – только не ври.
Димка рассказал о том, как он встретил Светку, с которой дружил до армии, и как сильно они любят друг друга, как хотели пожениться. О том, как наехал Сергей на Свету и угрожал ему. Он рассказал обо всем, ничего не скрывая, за исключением своего визита к Розенштейну.