Это совсем не то, что забыть, куда ты положила ключи. Я словно потеряла три года жизни! Я ничего не знаю о себе сегодняшней! Я иначе выгляжу, у меня совершенно другие вещи, какие-то кольца, явно принадлежащие мне… Слушай, мне необходимо кое-что выяснить. – Мой голос зазвенел от волнения. – Мам, я что, правда замужем?
– Разумеется, ты замужем! – воскликнула мать, явно удивленная вопросом. – Эрик будет здесь с минуты на минуту, я же тебе говорила!
– Эрик – мой муж? – вытаращила я глаза. – Я думала, ты говоришь о собаке.
– О собаке? – Мама приподняла брови. – Господи, детка, ты действительно здорово ушибла головку!
Эрик. Я мысленно вертела это имя так и этак. Мой муж Эрик…
Ничего не чувствую. Имя не вызывало никаких ассоциаций – ни плохих, ни хороших.
«Я люблю тебя, Эрик. Я почитаю тебя своим телом, Эрик».
Я прислушалась к реакции упомянутого тела. Ведь должно же оно как-то реагировать? Может, взыграют наконец мои гормоны? Однако организм предпочел тупо промолчать.
– У него утром очень важная встреча, но до вчерашнего дня он сидел тут денно и нощно!
– Понятно, – сказала я, переваривая новость. – А… какой он?
– Он просто прелесть, – мечтательно сказала мать, словно говоря о бисквитном торте.
– А он… – Я замолчала, не в силах заставить себя спросить, красив ли мой муж. Это прозвучало бы глупо и даже наивно. Вдруг мать ответит уклончиво, например, скажет, что зато у него прекрасное чувство юмора?
А если он жирный?
О Боже! Что, если я познакомилась с ним в каком-нибудь чате и полюбила за прекрасную душу, а теперь все забыла и придется притворяться, что его внешность не имеет для меня значения?
Так мы и сидели в молчании. Я спохватилась, что разглядываю мамино платье от Лоры Эшли, купленное этак году в 1974-м. Оборки теряли актуальность и снова входили в моду, но мать каким-то волшебным образом этого не замечала. Она до сих пор носит одежду, в которой познакомилась с моим отцом, ходит с длинными распущенными волосами и подмазывает губы перламутровой помадой. Видимо, она по привычке считает себя двадцатилетней.
Но я не собираюсь открывать ей глаза. Нам с ней несвойственно вести интимно-доверительные беседы. В юности, расставшись с самым первым сопливым бойфрендом, я попыталась поделиться с матерью. Сильнее промахнуться с конфидентом я не могла. Мать не посочувствовала, не обняла меня – она вообще не слушала. Напротив, мамочка побагровела и заговорила со мной резко и с вызовом, словно я намеренно решила причинить ей боль рассказом о своем романе. Я словно очутилась на минном поле, ненароком затронув больную для нее тему, о существовании которой даже не подозревала.
Помнится, тогда я поспешно ретировалась и позвонила Фи.
– Ты заказала мне покрывало на диван, Лекси? – прервала мои размышления мать. – По Интернету, – пояснила она, увидев мои вытаращенные глаза. – Ты обещала сделать это на прошлой неделе.
Да что она, издевается, что ли?
– Мам, не помню, – медленно и раздельно сказала я. – Я не помню ничего из случившегося за последние три года.
– Прости, детка. – Мать постучала себя по лбу. – Я сморозила глупость.
– Не знаю, что я делала на прошлой неделе или в прошлом году, не представляю, кто мой муж. – Я развела руками. – Честно говоря, ситуация довольно пугающая.
– Конечно. Ты права, – кивнула мать, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. – Дело в том, дорогая, что я не помню название сайта, поэтому если к тебе вдруг вернется память…
– Ну еще бы, сразу дам тебе знать, – язвительно бросила я. – Вот просто первое, что я сделаю, – это закажу тебе покрывало на диван.